Дочь наконец-то выходит замуж! Скоро заживем счастливо?

Дочь наконец-то выходит замуж! Скоро заживем счастливо? post thumbnail image

Анна Зосимовна была так счастлива этому факту, будто это сама она в ЗАГС идет с любимым мужчиной.

В доме у них теперь, с появлением жениха, завитал дух больших надежд. Крепкая семья, детские топотушки, смех, всеобщее веселье, поездки на дачу.

А ведь Анна Зосимовна уж грешным делом даже переживать начинала – Ларисоньке ее вполне светило прожить жизнь вековухой. Кавалеры вокруг дочери хороводов не водили.

Уж не проклятье ли это по женской линии? И не надо ли с дочки венец безбрачия снимать с помощью знающих людей? Таким вот образом тревожилась Анна Зосимовна.

Но напрасно тревожилась. Окрыленная Ларисонька представила будущего супруга.

Будет, будет счастье в их доме!

Сама Анна Зосимовна, к слову сказать, замуж так и не пошла. Как-то все не случалось. Все мужчинки мелкие ей на пути попадались. Не полковники, не косая сажень. С такими, которые попадались, на одном гектаре даже загорать было бы стыдно. Она и не загорала.

Но потом появился герой ее скоротечного романа – симпатичный мужчина из города Ереван. Дело было в Крыму, Анна Зосимовна гуляла там свой оплачиваемый отпуск. Мужчина из Еревана был красивый, усатый, весь в белом и очень щедрый. Женат был, конечно, и фотографию кучки детей носил в нагрудном кармане пиджака. Профессионально играл на дудуке. Ухаживал дивно! Между ними тогда такая искрища промелькнула! Крепость Анны Зосимовны некоторое время держалась, но в итоге зашаталась и рухнула. Рушилась она, эта крепость, под чарующие звуки дудука и крики чаек. Романтика, что вы хотите…

Итогом поездки стала девочка Ларисонька.

Конечно, все осуждали такое неожиданное явление Ларисоньки народу. Тогда, во времена далекой и строгой молодости Анны Зосимовны, такие вот итоги оплачиваемых отпусков общественностью порицались.

Даже родной отец Анны Зосимовны порывался обесчещенную дочь из дому выгнать! В подоле Анька принесла, опозорила славный род. Намерен был даже ехать в Ереван – мстить за поруганную честь семьи. Мать его осаживала, в Ереван силой не пустила – девке за сорок, все сроки по позору вышли давно.

Потом все, конечно, как-то успокоились, разулыбались. Новорожденную полюбили очень.

Но вот коллеги и соседи шептались еще продолжительно.

Ходил как-то даже слух, что у Анны Зосимовны в том Крыму целая армия любовников была. Все с Кавказа, в папахах и бурках. А жены их, любовников этих, волосы Анне Зосимовне пушили неоднократно. И на службу ей письма об аморальном поведении писали без устали. Но потом будто бы нашелся какой-то курортник, пожилой, контуженный и хромой. Вот он-то Аньку и пожалел. Увидел бабу увядающую, несчастную, безмужнюю, бездетную на пятом десятке. И пожалел. Из жалости ребенка ей и состругал. На чистом милосердии буквально. Потом сразу, конечно, помер – настолько пожилой и контуженный он был.

Анна Зосимовна от этих перетолков крайне страдала. Натерпелась, наслушалась она тогда – никому не пожелать. Каждая собака в городе знала истории про папахи и контуженного мужчину, отца Анниной девочки.

Но и не за себя сердце-то болело. За дочь оно кровью обливалось.

Анне Зосимовне казалось,что Ларисоньку ее все обижать будут.

Дети-то вон какие нынче – все наглые, рыжие, мордатые, на горках толкаются, манку с комочками жрут кастрюлями, игрушками друг друга по головам дубасят.

А ее Ларисонька совсем другая – хрупкая и задумчивая девочка, глубокая. Тонкая, как армянский лаваш. С потрясающим слухом и чувством ритма. Роза посреди мусорной кучи. Аленький цветочек.

Анна Зосимовна дитя свое нежное и в детсад не повела. И в школу в восемь с половиной лет только записала – будто с мясом от себя отдирала.

Растила Ларисоньку, как редкое и капризное к уходу растение. Всяких мордатых и с манкой на оттопыренных наглых губах отгоняла.

Мечтала, конечно, однажды с рук своих материнских кровинку в надежные мужские конечности передать: несите бережно, хольте и сдувайте пылины. Передать Ларису желательно было побыстрее, пока сама Анна Зосимовна еще как-то скрипит. И имеет возможность молодых на счастье благословить.

Дочь после школы пошла по музыкальной стезе. С детства сама много музицировала – со скрипочкой не расставалась, а сейчас вот одаренных детей музыке учит. Ученики у нее все лауреаты и стипендиаты.

Но надежные мужские руки, в которые бы Лариса пошла эстафетной палочкой, отчего-то не появлялись. Тревожил материнское сердце этот факт. Молодых людей возле дочки как-то не бродило.

Анна Зосимовна, стыдно признаться, даже сама предпринимала попытки уладить Ларисонькину личную жизнь.

Знакомила ее с положительным мальчиком Федей. Федор был сыном ее задушевной подруги. Очень хороший мальчик – в пятом поколении интеллигент. Тоже музыкант. Тромбонист. Приходил к ним на чаепитие. Но как-то не заладилось общение. Дети так стеснялись друг друга, что Федя сидел с бордовыми щеками, а Ларисонька с белыми. И руки у них мелко и синхронно тряслись. И голоса сиплые были. Трогательное свидание вышло, но безрезультатное. Увы. Потом того Федю прибрала к рукам какая-то старушенция из Израиля. Такой генофонд отхватила!

Печально, конечно.

Сводила Ларисоньку и с племянником коллеги. Дочери тогда было двадцать пять – еще цвела она и пахла свежестью.

Этот племянник Георгий был попроще тромбониста Феди, но тоже ничего. Интеллигент во втором поколении. Инженер, голова огромная, как воздушный шар, очень умная. Но все равно дурачок этот Георгий оказался.

Ларисоньку не увидел, не рассмотрел. Поухмылялся на чаепитии и сбежал.

Оженился потом на какой-то вульгарной малолетке, порос детьми, забросил науку. Палатки алкогольные сейчас держит, в трико по городу разгуливает.

Последняя попытка – дальний родственник их соседки Иванихи. Это уже Ларисе к тридцати уверенно шло. Попытку звали Николай. Школьный учитель, интеллигент в первом поколении. Положительный мужчина, самостоятельный. Не курил, не дрался. И с Ларисонькой разговорился легко. И даже в театр они сходили один раз. А потом Николай вдруг исчез. Позже выяснилось, что ударился он в религию, зажил затворником. Такой пердимонокль.

Анна Зосимовна даже руки опускать начала. Ребенок-то не молодеет.

Но Ларисонька, умница, вышла с новостью сама: выхожу, маменька, замуж за любимого мужчину.

Жениха звали Анатолий. И вот для него, для Анатолия, расцвела Ларисина женственность.

Анна Зосимовна тогда выдохнула с большим облегчением.

Общество наше все же жестокое и закостенелое: любит оно кости своим членам перемыть. И про ее Ларисоньку гнусное говорили – перестарок, только и пиликает своим смычком, белоручка и пустоцвет.

Хоть и двадцать первый век на дворе, и искусственный интеллект бороздит просторы, а все по-прежнему: женщинам, простым обывательницам, только попади на острый язык!

Анна Зосимовна, если вдруг про перестарка от соседей краем уха слышала, то легко парировала: ее Ларисоньке абы кто не нужен. И лучше уж одной ей быть, чем с кем попало.

Парировала и выразительно косила глазом на окна соседки Иванихи.

Дочь этой Иванихи, Райка, замуж выскочила в день своего восемнадцатилетия. И за десять лет, прошедших с того славного события, скрепляла себя узами брака еще дважды. От каждого мужа Райка рожала по ребенку. И с каждым из супругов расставалась с шумными скандалами и мордобитием. Дома у Иванихи сейчас проживал свой личный небольшой интернационал. Все супруги Райки были выходцами из бывших советских республик. Узбек, киргиз и грузин. Внуки у Иванихи, правда, получились красивые, шустрые и целеустремленные ребята. Бегали по двору слаженной бандой.

Ларисиному Анатолию было сорок пять. Не юноша, конечно, но и не дряхлость комодная. Для мужчины так и вовсе этот возраст самый лучший. Лысинка, правда, уже прилично просматривается, пузцо накушано. Лицо у жениха было круглое, как шайка. И бордовое. Не красавец, но вполне мужественный типаж.

Работал Анатолий в такси. Не профессор, понятно. Но и куда их столько, профессоров этих? Кому-то нужно и просто работать руками: водить автомобили, сеять хлеб, строить дома.

Познакомилась с суженым Ларисонька довольно романтично.

Он ее сначала немного сшиб своим автомобилем на перекрестке, а потом спас – остановился, вышел из машины, взял Ларисоньку на руки и отвез домой. Даже денег почти не взял, хоть и такси.

По пути разговорились.

Выяснилось, что между ними, Ларисой и Анатолием, очень много общего.

Оба пережили в прошлом большие потери.

Анатолий, к примеру, трижды разводился, а Ларисонька потеряла отца еще до своего рождения.

Оба грезили о крепкой семье, основанной на взаимном уважении и любви.

Оба обожали хорошо повеселиться.

Ларисонька, к примеру, много веселилась, играя с подругами Анны Зосимовны в лото. Играли на незначительные денежные суммы. Очень это забавно и азартно было – столько хохоту стояло дома у них. До ночи, бывало, засиживались!

Анатолий веселился в гараже с ребятами – тоже лото, тоже хохот до упаду. Бывало с утра как начнут хохотать, так глубокой ночью еле-еле закончат! А то и целую неделю ухохатываются.

Оба не ставили во главу угла материальное. Анатолий после третьего брака оказался практически гол, как сокол – жена отжала у него последнее исподнее. А Ларисонька к деньгам всегда равнодушна была – лишь бы на хлеб и канифоль хватало.

И Анатолий, и Ларисонька проживали со своими самыми любимыми людьми на свете – с пожилыми мамами. Жили душевно, с почтением к родительскому возрасту.

Мама Анатолия в жизнь сына не вмешивалась по идейным соображениям – тихо посиживала в своему углу за шкапчиком. Так вот сильно уважала личное пространство своего взрослого ребенка.

Но имелись и незначительные различия в их трагических судьбах.

У Анатолия, к примеру, были наследники. Трое детей от трех предыдущих его законных браков. Он не поддерживал с ними отношений – бывшие жены были почему-то против. И не помогал материально – это была уже принципиальная позиция. Старшему отпрыску – шестнадцать. Еще немного и в армию на гособеспечение. Младшие ребята – совсем крошки. Шесть лет и два годика. Много ли им надо? Желудки, как у котят. Дети вырастут и все поймут.

Также Анатолий однажды слегка оступался. А Ларисонька нет, не оступалась.

В молодости, когда еще личность и не сформировалась, жених немного нарушил закон – забрался с товарищами в магазин. И вынес ящик молока. Такое с каждым может быть в молодости. Личность-то еще не созрела.

На два года лишился свободы и возможности видеть глаза родных и близких. Но не ожесточился, выводы сделал. Более за молоком не забирался.

А в остальном были они очень похожи. Просто два таких душевно близких друг другу человека.

Жить молодожены намерены были у Анны Зосимовны. Жилплощадь там позволяла с комфортом устроиться всем.

Вечерами, вышивая нарядные петунии на приданом, Анна Зосимовна с Ларисонькой рисовали картины будущей жизни с Анатолием: совместных веселых поездок на дачу, душевого музицирования, хохота за игрой в лото. И топота детских ножек, конечно.

Ошибка

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Related Post

Изменяю хорошему мужу. Жалею только об одном – маловато изменяюИзменяю хорошему мужу. Жалею только об одном – маловато изменяю

Муж Гали Лыковой, Юрий, был мужчиной сугубо положительным. Он работал в милиции, стерег общественный порядок на железнодорожном вокзале. Муж не курил, не пил, не выражался грубой площадной бранью. С Юрой

жена не хочет работать

Жена не хочет выходить на работу. Как ее туда вытурить? Устал все тянуть одинЖена не хочет выходить на работу. Как ее туда вытурить? Устал все тянуть один

Петина жена, Оля, работать не хотела категорически. Ребенку их, Артемию, уже шесть стукнуло, а она все дома прячется. Петю этот факт очень тревожил. И маму Петину беспокоил. И даже родителей

Дочь стыдится нас. А родителей жениха боготворит. ОбидноДочь стыдится нас. А родителей жениха боготворит. Обидно

Семья у Лидки Грехневой была самой простецкой. Отец, Иван Артамонович, водил по окрестным деревням рейсовый автобус. Мама, Любовь Васильевна, работала в столовой поваром.   Хорошая семья – жили как все