Познакомился Георгий с девушкой одной редкостной. Самых лучших душевных качеств была та мамзель. И люди таких качеств сейчас вообще огромная редкость. Была она – эта прекрасная Люсьен – тонкой и ранимой натурой. Исключительно интеллигентного вида и большой порядочности характера. А глаза – незамутненные озера.
Познакомились в городской библиотеке. Люсьен там что-то малоизвестное из поэзии Серебряного века выбирала.
Георгий этот тоже был большой интеллигент. Заведовал городским поэтическим клубом и современную молодежь понимать не умел категорически. Вся молодежь немного вульгарной ему мерещилась. Материализм в ней преобладал и страсть к простым по доступности наслаждениям. А вот Люсьен – она дело иное. Поэтика в ней какая-то имелась и чистота стремлений. И с такой девушкой герой наш готов был связать свой жизненный путь. Как говорится, нашел судьбу.
Начали они общаться в той библиотеке. А начитавшись рифм – робко улыбки взаимные дарили друг дружке в буфете. Люсьен иногда и сама стишок какой имела настроение прочесть. Стишки незатейливые – про весенние ручьи по большей части. Такая милая наивность! А Георгий читал в ответ ей оды и романсы исполнял. И буквально обезумел от любви. Млел от нежности и страсти. Влюбился так, как доселе ни разу в жизни. Вставал и засыпал с милым именем на устах. “Такая чистота, – думал Георгий, – такая там нетронутая нива”.
И томился этак с самой зимы. А летом осмелился Люсьен предложение руки и сердца совершить. И дату подгадал с глубоким смыслом – восьмое июля чтобы.
Пригласил милую Люсьен в ресторан. И на колено там сразу упал. И оркестранты к ним подвинулись – запиликали на скрипках что-то из любовного репертуара. А Георгий из нагрудного кармана вынул колечко. Это колечко от двоюродной прабабки ему досталось – одной довольно популярной литераторши.
– Обручитесь со мной, Люсьена, – сказал он взволнованным голосом, – я буду вам ужасно верным супругом. Я полюбил вас, Люсьена. И готов идти рядышком по извилистому пути жизни до самой оконечности маршрута. Вот вам мое мужское. Клянусь быть добрым другом. И укрывать плащом в любую непогоду. Соглашайтесь же, милая пташка.
– А я, Георгий Робертович, – Люсьен тут страшно закашлялась, – вообще- то давно глубоко замужний человек.
– О, нет, – Георгий за сердце хватается.
– Честное слово. Могу и паспорт показать – вот штампик, – Люсьен документ свой тут разворачивает, – а дело лишь в том, что супруг мой Борис опростоволосился не так давно. Встретился с какой-то низкопробной мочалкой и совершил предательство. На семейном ложе фактически совершил. Вот такая проза жизни. Я узнала об этом из одного проверенного источника. И решила отыскать какого-нибудь бесхозного – пусть и слегка завалящего – мужчинку. И отомстить изменнику той же монетой – цинично предать супружескую клятву. Баш, так сказать, на баш. А к вам я давно присматриваюсь – и довольно вы чистоплотный мужчина. Не сильно противный мне в вопросе физиологии. И потому спрячьте пока колечко – поедемте лучше в придорожный мотель. Всякое зло отомщено должно быть! А я, признаюсь, умею всякие штучки. Надевайте картуз свой и едемте.
– Какая злая усмешка судьбы, – Георгий на стул валится аж от разочарования, – какая оплеуха чувству!
– Да не бледнейте вы так, – Люсьен водой на него брызжет из фужера, – Георгий Робертович! Кольцо это, возможно, еще сгодится. Литераторш всяких холостых на ваш век хватит! В крайнем случае – возьмёте мамзель из слоев попроще. Любви-то все хочут. И вам найдется парочка.
И оркестрантам кыш ножкой делает решительно. И попутку до придорожного мотеля бежит свистеть.
А Георгий почти в беспамятстве на стуле замер. “Эх, что же это я за слепец, – думает он, – как же я так трагично ошибался? Придумал себе любовь всей жизни. А оно – вон чего”.
Сердце, конечно, Люсьен разбила тогда Георгию Робертовичу капитально. И долго он еще страдал. Зато писал отличную поэзию и даже немного прославился в узких кругах. Через время пережил, конечно, драму. Но рубец на сердечной мышце с палец толщиной так и носит. И женщинам доверяет неохотно. На воду дует.
