Черно-белый день

Познакомился Георгий с девушкой одной редкостной. Самых лучших душевных качеств была та мамзель. И люди таких качеств сейчас вообще огромная редкость. Была она — эта прекрасная Люсьен — тонкой и ранимой натурой. Исключительно интеллигентного вида и большой порядочности характера. А глаза — незамутненные озера.

Познакомились в городской библиотеке. Люсьен там что-то малоизвестное из поэзии Серебряного века выбирала.

Георгий этот тоже был большой интеллигент. Заведовал городским поэтическим клубом и современную молодежь понимать не умел категорически. Вся молодежь немного вульгарной ему мерещилась. Материализм в ней преобладал и страсть к простым по доступности наслаждениям. А вот Люсьен — она дело иное. Поэтика в ней какая-то имелась и чистота стремлений. И с такой девушкой герой наш готов был связать свой жизненный путь. Как говорится, нашел судьбу.

Начали они общаться в той библиотеке. А начитавшись рифм — робко улыбки взаимные дарили друг дружке в буфете. Люсьен иногда и сама стишок какой имела настроение прочесть. Стишки незатейливые — про весенние ручьи по большей части. Такая милая наивность! А Георгий читал в ответ ей оды и романсы исполнял. И буквально обезумел от любви. Млел от нежности и страсти. Влюбился так, как доселе ни разу в жизни. Вставал и засыпал с милым именем на устах. «Такая чистота, — думал Георгий, — такая там нетронутая нива».

И томился этак с самой зимы. А летом осмелился Люсьен предложение руки и сердца совершить. И дату подгадал с глубоким смыслом — восьмое июля чтобы.

Пригласил милую Люсьен в ресторан. И на колено там сразу упал. И оркестранты к ним подвинулись — запиликали на скрипках что-то из любовного репертуара. А Георгий из нагрудного кармана вынул колечко. Это колечко от двоюродной прабабки ему досталось — одной довольно популярной литераторши.

— Обручитесь со мной, Люсьена, — сказал он взволнованным голосом, — я буду вам ужасно верным супругом. Я полюбил вас, Люсьена. И готов идти рядышком по извилистому пути жизни до самой оконечности маршрута. Вот вам мое мужское. Клянусь быть добрым другом. И укрывать плащом в любую непогоду. Соглашайтесь же, милая пташка.

— А я, Георгий Робертович, — Люсьен тут страшно закашлялась, — вообще- то давно глубоко замужний человек.

— О, нет, — Георгий за сердце хватается.

— Честное слово. Могу и паспорт показать — вот штампик, — Люсьен документ свой тут разворачивает, — а дело лишь в том, что супруг мой Борис опростоволосился не так давно. Встретился с какой-то низкопробной мочалкой и совершил предательство. На семейном ложе фактически совершил. Вот такая проза жизни. Я узнала об этом из одного проверенного источника. И решила отыскать какого-нибудь бесхозного — пусть и слегка завалящего — мужчинку. И отомстить изменнику той же монетой — цинично предать супружескую клятву. Баш, так сказать, на баш. А к вам я давно присматриваюсь — и довольно вы чистоплотный мужчина. Не сильно противный мне в вопросе физиологии. И потому спрячьте пока колечко — поедемте лучше в придорожный мотель. Всякое зло отомщено должно быть! А я, признаюсь, умею всякие штучки. Надевайте картуз свой и едемте.

— Какая злая усмешка судьбы, — Георгий на стул валится аж от разочарования, — какая оплеуха чувству!

— Да не бледнейте вы так, — Люсьен водой на него брызжет из фужера, — Георгий Робертович! Кольцо это, возможно, еще сгодится. Литераторш всяких холостых на ваш век хватит! В крайнем случае — возьмёте мамзель из слоев попроще. Любви-то все хочут. И вам найдется парочка.

И оркестрантам кыш ножкой делает решительно. И попутку до придорожного мотеля бежит свистеть.

А Георгий почти в беспамятстве на стуле замер. “Эх, что же это я за слепец, — думает он, — как же я так трагично ошибался? Придумал себе любовь всей жизни. А оно — вон чего”.

Сердце, конечно, Люсьен разбила тогда Георгию Робертовичу капитально. И долго он еще страдал. Зато писал отличную поэзию и даже немного прославился в узких кругах. Через время пережил, конечно, драму. Но рубец на сердечной мышце с палец толщиной так и носит. И женщинам доверяет неохотно. На воду дует.