Начальнику Клавы так удаленка понравилась, что он оставил сотрудников по домам сидеть и в мирное время. А чего в офисе всем кагалом толкаться, электричество и канцелярию расходовать?
И всех по домам разогнал.
Клава Иванова, конечно, такому повороту сначала очень обрадовалась. И радовалась ему целый месяц.
А что? Посиживаешь себе дома, с комфортом упахиваешься на семейный бюджет. В домашней теплой атмосфере. Хоть в пижаме и лежа упахивайся – никто слова не скажет. В девять утра начальник небольшую перекличку проведет, в течение дня немного мозг поклюет и все – сидишь сама себе хозяйка.
Два раза в неделю в офис прокатишься – отчитаешься по сделанному, послушаешь какой-нибудь нагоняй. И домой потом бодро бежишь. И на телефон прыгаешь: Изольда Петровна, пришла пора продлить страховочку на вашу ипотечную жилплощадь!
Это же не условия работы, а сплошное счастье.
Времени на дорогу не тратить, макияжа не рисовать, юбок не гладить. Чуть умылся – и на телефон чирикать, заливаться про страховочки.
В законный обеденный перерыв ужин сготовишь быстренько, белье в машинку покидаешь, с псом выбежишь на улицу погадить скоренько. По магазинам прошвырнешься, продуктов наберешь пару-тройку авосек. Можно даже чуть белья глажануть, пол кое-где подтереть и пыль смахнуть с обстановки.
Раз, раз – и чистота в квартире сияющая.
И ты в этой чистоте сидишь и работаешь – чирикаешь звонкоголосой пташкой на телефоне.
Супруг Коля с работы вечером придет, а стол уж накрыт – приятного аппетита, любимый.
И сама Клава – отныне спокойная женщина, нашедшая баланс работы и семьи. А не издерганная и загнанная лошадь.
И дочь Машенька тут же улыбается довольным ребенком – ее из детсада вовремя мать притаранила.
Ранее-то, с работами, дорогами и пробками, не успевала Клава в детсад ко времени. Приходилось и мужу Коле за дитем метнуться иногда. А ему, Коле, это совсем неудобно – такой крюк давать. Нервы сплошные дома и недовольства происходили.
Маша их несчастная самой последней дошкольное учреждение покидала. Все с грустной мордочкой у выхода из детсада околачивалась. Как полусиротка забытая. А воспитательница Машина, уже полностью одетая, нетерпеливо ножкой притопывала: скажи мне, Иванова, куда родители твои бестолковые опять сгинули? Нарожают вот детей себе и не забирают из учреждений! Хоть в опеку сигнал подавай…
А теперь, с удаленкой, все наладилось. Встало на правильные рельсы.
Но отчего-то счастье в жизни не может быть безбрежным. Всегда набегают на него внезапные тучи.
Вот и на Клаву туча набежала.
Родственники мужа Коли вдруг хором взвыли: а чего это Клавдия твоя дома все отирается? Сидит сиднем на квартире. Здоровая баба, а сидит. Пригрелась дома, на телефоне чиркает, а дочь Машу в сад тащит. Будто мешает ей этот ребенок дома делами личными увлекаться. Любящая родительница такого бы не допустила. Коли не работаешь, то и ребенка при себе держи, а не в казенный дом его пихай.
И начала свекровь Ольга Бонифатьевна чуть не ежедневно названивать Клаве и, как бы между делом, причитать – у нормальной матери, дома бездельничающей, ребеночек-то рядом приголубленный сидит, а не по чужим рукам изнемогает. А у Маши вашей, вон, давеча сопелька пробежала – а вы ее в сад волоком тащите. Волочите дите, поторапливаете – сбагрить с глаз поскорее. Нет бы поберечь здоровье малютки в опасный весенний сезон. Нет, прете поперед себя. И как молодожены потом сидите день, в телефонах развлекаетесь, отдыхаете.
Эх, разбаловали-то вас, вздыхала свекровь. Распустили. Мы-то вот по диванам задов не отъедали, кнопочки на телефонах не шлепали, как дураки какие. Мы на заводах от звонках и до звонка на ногах колотились в две смены. И детей от себя не гоняли.
Клава отбрехивается, конечно. Я, говорит, дома тружусь – дым у меня с утра и до вечера буквально коромыслом. Как Машеньку отопру в сад, так и вкалываю, чирикаю, вношу свою лепту в семейный бюджет.
Тю, говорит свекровь. Вносит она. И губы поджимает.
Потом и золовка Вера, конечно, причитать навострилась. У меня, говорит золовка, сынок Андрюша – ребенок-то абсолютно несадовский. Ходит Андрюша в детсад редко и с большими осложнениями. День сходит – потом месяц дома сидим, лечим диагнозы. И неуютно ему в том саду, Андрюше-то. Капризит много. Уж седьмой год пошел отпрыску, а он все слезами исходит. За мать, за меня то есть, ручонками цепляется, в крике заходится. Воспитатели к Андрюше подхода, конечно, никакого не ищут – заходится ребенок слезами и леший с ним! А у меня, Клава, начальник – сущий зверь. Безжалостный садист, а не начальник. Еще раз, говорит, диагнозы лечить уйдете по оплачиваемому больничному листу – так и с карьерой распрощаетесь. Уволю и делу конец. Вместо сердца у него валун, у зверюги этого.
И Вера слезно умоляла Клавдию Андрюшу своего несадовского пригреть на один единственный день.
Кушает ребенок без аппетита, небось, диагноз какой наметился у нас. Поберечь бы. Все равно Клава дома сидит, в телефон трещит.
Ты, Клава, трещи в телефоны-то свои, а дитя тихонько в дальнем углу посидит. Оправится, так сказать, от обстановки детского учреждения, придет в себя в окружении близких людей, аппетит выправит.
Клавдия была несогласная на Андрюшу, конечно.
Клиентов по страховкам, говорит Клава, окучивать полагается нам в строжайшей тишине и деловой атмосфере. У меня, говорит, начальник – тоже зверь с валунами. За фоновый вой малолетних детей, мявканье домашних питомцев и прочие бытовые звуки нагоняя мне пропишут солидного – с наемной рабсилой-то нигде нынче не деликатничают.
Но тут свекровь Ольга Бонифатьевна подключилась.
А ну-ка берите, говорит, Андрюшу нашего к себе. Хоть на один денек приютите. Войдите, так сказать, в положение. Ребенок аппетит утратил напрочь – пусть в домашнем посидит, оклемается, так сказать, чуток. Что же за бездушные вы люди такие – дитя слабое в общественную инфекцию толкать? Мы вам, Клавдия, тоже помогаем посильно – овощи вон с дачи нашей прете полными мешками. В родне так и принято – помогать и выручать взаимно. Главное слово тут – взаимно. Мы вам моркови отвалили – вы нам с Андрюшей посидели. Я бы, говорит свекровь, и сама посидела с малым, но у меня гипертонический криз на подходе. Дачей и морковью вашей здоровье мое загублено напрочь.
Клава устыдилась, конечно, и на Андрюшу дала согласие. Машеньку в сад отведет, Андрюшу встретит. И на телефон работать.
Андрюша первый час в тишине провел – в углу мозаикой пошуршал. Потом закуксил личико. Чаю захотел, с собакой играть захотел, мультик ему включите, не этот мультик, а другой найдите. Дома мультики лучше, а у вас скучные. Печенья потом захотел. Или хотя бы хлопья. Собака больно укусила. Петь хочется и по кровати скакать. Живот сильно заболел. Уже перестал живот сильно болеть, но тошнит на ковер. Уже не тошнит, но пятка чешется. Уже скучно и плакать хочется, дайте планшет. Уже надоело, хочется домой или гулять. Обрыдли гуляния, идемте домой собаку вашу пичкать. Колготы надеть мне опять забыли – замерз я и бабушка вас убьет. И мама убьет – застудили им слабого ребенка. Отпаивайте чаем, мультик подайте. Опять живот беспокоит и скучно.
И так с утра и до вечера.
Клава работать не может, конечно. Сердится. Андрюша в веселый дурдом играет – на кровати сальто-мортале репетирует. С собакой.
Муж Коля пришел – а дома ужина нет, Клава не улыбается, сердито макароны пустые варит.
Начальник сквозь сальто-мортале про нагоняй беседует.
Дочь Машеньку в саду и вовсе забыли.
…Утром Ольга Бонифатьевна опять звонит – поел Андрюша у вас чего-то несвежего. Накормили нам ребенка, спасибо. Вялость теперь у него и подташнивает. Посидите с дитятей, исполните родственный долг, не в сад же его такого тащить.
Клава только-только рот открыла – про нагоняи рассказать. А ей раз – и про морковку. Сумки с дачи перли? Перли. Получите бледного Андрюшу.
Все равно дома сидишь, говорят, ничего не делаешь – хоть с ребенком поваландайся, пока остальные люди работают.
И пошло-поехало.
Все поручения семейные теперь Клаве адресуются. В химчистку ли сгонять, гряды ли вскопать, в поликлинике ли в очереди потолкаться – все отныне на ней. И Андрюша, конечно, при ней круглосуточно трется, личико куксит.
Клавдия больше не улыбается. И ругаться Ивановы начали крепко. Претензии обоюдные полезли, как поганки после дождя.
Ольга Бонифатьевна и Вера с лицами напряженными ходят – задания выдумывают и Андрюшу то в дверь, то в окно закидывают.
Дочь Маша рыдает круглосуточно – она тоже дома при матери сальто крутить желает, а не по детсадам детство свое единственное просиживать.
Супруг Коля раздражается, что в сад ему бежать долго и неудобно, а жена дома сиднем сидит и жрать вечно нечего. И Андрюша тут с сальто-мортале. И родню его жена Клава не уважает совсем – вон как лицо нехорошо кривит. Спрашивается, зачем женился, зачем ярмо супружества на шею надел?
Клава тоже кочевряжится. Она в няньки бесплатные не нанималась. У нее начальник с валунами и нагоняи. Еще один бытовой шум – и пополнит ряды безработных граждан.
Удаленка Клаве теперь эта поперек горла стоит – навыдумывали фиглей-миглей, а женщинам ужами изворачивайся, баланс ищи.
