– Ты, – сказала она, – Коля, голову-то буйную не теряй. Ты еще очень молодой парень. Хомут на шею раньше времени не навешивай. Присмотрись, так сказать. Таких Маш еще множество будет на жизненной твоей орбите.
А Коля охотно сразу согласился:
– Какой мне еще хомут? Только вон на первом курсе обучаюсь. Мне еще рановато о всяком таком задумываться. Мне еще нагуляться бы от души и с запасом. И с Машей мы четыре счастливые недели всего в знакомстве состоим. И имеется промеж нас обычный легонький интерес. Хохочем, в сене валяемся. Все как у романтической молодежи принято. А с тобой, маменька, Машина родительница побеседовать хочет. Общительный она человек и поэтому мечтает с тобой подружиться.
– Коли хочет, так пусть и подружится, – Валя ответила и пошла торт “Полет” покупать: за чаем с посторонними людьми быстрее сойтись можно.
И вот к вечеру нагрянула мама Маши – пышная такая женщина, с небольшими усиками. Пришла с букетом красных гвоздик и палкой колбасы.
Обнимает Валю тепло – как близкую подругу. И гвоздики с колбасой всучивает.
– Будемте знакомы, – радостно говорит, – а я – Глафира Петровна Куликова, собственной персоной. Заведую продмагом номер шестнадцать, семейное положение – в браке. Тысячу девятьсот пятьдесят девятого году рождения, местная. А вас Валей зовут. Милое имя! Признаюсь – мы с Машенькой очень довольны творящимся развитием сюжета. Маша наша такая довольная стала, как с Колей вашим отношения завязала. Очень он на нее положительно влияет – на учебу поступать вновь вздумала, характером смягчилась. Мы с отцом прямо ждем как далее события складываться начнут. И хорошо бы, Коля ваш заделался нашим официальным зятем как можно скорее. Осень на носу – хлебосольная пора. Отлично в такую пору свадьбы-то гулять. И положительный молодой парень у вас получился – не курит, не хам и пошляк. С Машей очень обходительный. Все ей в ушко дует и гулять водит на природу. Смотрим на них с отцом и плачем от счастья.
– Прямо так берете и плачете? – Валя уточнила.
– Конечно, – Глафира Петровна заверила, – нам уж есть с чем сравнить. У старшей-то нашей, Оли, совсем другой мужчина проживал. Петр его звали. Вот уж и натерпелись! Сейчас-то они уж с Олей расстались. Но за три года нахлебались с ним разного лиха. Позднее Петр продмаг наш обнес – и заточили его в казенном доме. Так и расстались.
– А чего уж он, Петр этот, в браке отмачивал?
– А всякого творил, – Глафира Петровна утерла слезу, – на шее вон нашей фактически сидел. Уволился с работы. И сидел. Мы с отцом кормили и одевали все это лихолетье Петю. Все брали ему: и носки, и трусы. Ваш-то Коля, небось, не такой? Не замечали за ним подобного?
– Не такой, наверное, – Валя ответила, – он пока еще студент желторотый. Рано судить.
– А я и вижу, – Глафира соглашается, – что парень человечный. Порой в шутку-то, проверки ради, предложим ему носков купить – так он отмахивается: не надо, мол, у меня еще целых две пары есть. А жить-то, Валя, где молодые наши будут, не знаете? У вас али у нас? У вас, вижу, две комнаты. У нас – три, улучшенная планировка. Но у нас бабушка пожилая имеется еще. И Оля с дитями – от Пети прижитыми – тут же мыкается. Молодым тут или с бабушкой, или на сундуке в прихожей. Жить так, конечно, можно, но не сильно вольготно. Колбасой угощайтесь!
– Чья же это бабушка, – Валя интересуется.
– Да моя личная бабушка, из деревни взяли. Думали, за Олиными ребятами нянькой походит. А она сама дите сущее оказалась. Глаз с нее спускать нельзя – делов натворит.
– А что же это за деревня у вас такая? Живописная ли? – Валя беседу поддерживает.
– Да самая обычная. Портнягино. Слыхали, может? Так вот. Пожалуй, пусть у вас пока молодожены наши обоснуются. Маша мне про вас многое рассказывала – одинокая вы женщина, заботами особыми не обременены. Со службы придете и ноги в потолки – семечки тыквенные кушаете и периодику листаете. А у меня баба Тося и пара внучат жару задают. А так – с молодыми поболтаете, в лото по вечерам посидите. Все не одной в пустой хате выть. Кушайте же колбасу, право слово, и не стесняйтесь!
– А знаете, – Валя колбасу надкусывает, – полезные эти тыквенные семечки до ужаса. Все доктора настоятельно рекомендуют для печени.
– Мы более подсолнечник, – Глафира Петровна отвечает, – уважаем в семействе. Но тут еще вопрос один стоит. У Маши нашей, как вы догадываетесь, тоже небольшой ребенок имеется. Мы его особо не афишируем, но и не скрываем. Дитя этот в Портнягино отдыхает – у родственников молоко парное пьет. Но скоро в город явится – в школу ему положено, во второй класс.
– А полезно, пожалуй, молоко-то парное пить, – Валя говорит, – я вон в детстве его буквально обожала. Щеки от него румяные.
– Румяные-румяные, – Глафира Петровна на часы посматривает, – скоро сами убедитесь. А пока мы таким тесным кружком сидим, то и давайте решать: где свадьбу гулять станем? Выбор, правда, невелик – в ресторане при гостинице или кафе “Вечер” нанять. Можно, конечно, в Портнягино отметить – прямо посреди двора. Столов наставим, солений всяких. Гармониста пригласим. Как в старые времена. Так и дешевле выйдет. Вы, Валя, к какому варианту более склоняетесь?
– А я тоже музыку обожаю, – Валя отвечает, – порой так за душу она цапает, что слезы брызжут сами собой. Пластинку сейчас вам заведу. Карел Готт там поет. Можем и вместе попеть, а потом в лото перекинемся. Желаете?
– Не желаю, – Глафира Петровна нахмурилась, – и вас решительно не понимаю. Будто вы странный человек какой-то. Про дело общаться не хотите, все о глупостях спрашиваете.
– Дык тут все, – Валя отвечает, – очевидно. Я тут пока с вами лясы точу, у меня в том же Портнягино несколько внучат скучает. Чегой-то, плачут, бабонька за нами на телеге не скрипит. Коля мой, поделюсь по-женски, из молодых да ранних. Со школьных лет аж троих состряпать умудрился. От разных женщин. И всех не признал. Я ему говорю, бывало, ступай-ка Коля, детям копейку какую отнеси, а он – в отказ. Я, говорит, юн для детей. Мне бы все развлекаться и от малейшей ответственности бежать. А Портнягино это – все довольно близкие родственники. И очень вы на бабу Тосю нашу смахиваете. У нее тоже усики похожие имелись. Небось, и мы с вами какие-нибудь кузины друг дружке. Давайте-ка родословную порисуем? Но торопится нам с родословной нужно – с минуты на минуту гражданский мой супруг нарисуется. Отбывал он двадцать лет – и вот возвращается. Колбасы ему поесть немного отложите – с дороги человек. А так угостится, так немного душой оттает. Может, и не станет нас с вами гонять по ночным улицам. Но это не точно. Он-то ведь не один придет, а с корешем Петей каким-то. На двоих им колбасы маловато.
А гостья тут встала и к двери пошла. На прощание Валя ее троекратно расцеловала. Хоть Глафира Петровна и отбивалась. И у виска крутила пальцем.
А с Машей Коля вскоре и расстались – характерами не сошлись. Бывает такое у людей часто.
