В одном звенящем трамвае женщины ехали. Едут они и беседуют мило. Конечно, про лишние веса. О чем ещё женщины увлечённо трещать могут сорок минут? О самом наболевшем. И не виделись, к тому же, давно эти женщины.
– Ой, – одна говорит, – ты, Маня, себе такого ранее никогда не позволяла! Я бы тебя, быть может, и не узнала! Смотрю, а шапка-то знакомая мелькает! Думаю такая: мабуть, Маня Сидорова на рынок мощи несет? Небось, за крупой намылилась. Шапка-то её! Всю жизнь она в треухе этом прогуливается! А откуда деньгам излишним, спрашивается, браться? Ребята на руках и супруг – лемур ленивый! Но что-то, думаю я, полноватая эта женщина для Мани-то! Оплывшая у ей фигурка-то. И целом вид затрапезный. Маня-то чуток получше обычно выглядела!
– А есть такой момент, – Маня в шапке отвечает, – позволяю себе нынче многое. То пряник сжую, то макаронину. Стрессы заедаю. Ранее-то держала себя в руках. А ты, Вера Глебовна, всё газелью ходишь. Ни жиринки на организме! И щёчки вовнутрь. Смотрю и любуюсь я тобой искренне.
А Вера Глебовна в ответ засмеялась счастливо. И щёчки потом ещё глубже втянула. Газель и есть!
– Я, – отвечает эта подружка, – к психологу по весу записывалась. Он мне русским языком всё подробно объяснил. Надо, психолог этот по жиру сказал, себе искать отвлечения разные. Захочется тебе, допустим, пряника мятного. А ты сразу раз – и пошла макраме позанималась. Отвлеклась. Или, к примеру, захотела ты сала с хлебом пожевать. С горчичкой. А нет. Иди лучше уток в пруду покорми. Сразу отвлечение. Пока кормишь уток – на людей поглядываешь. В чем они одетые гуляют и какие темы их беспокоят. Иногда такие сцены семейные увидишь – что ах! Про сало и не вспомнишь. Попробуй, Маня, и ты этак реагировать на позывы к питанию.
– Непременно испробую, – Маня обещает, – и макраме, и уток. Чего бы и не испробовать, коли хорошо себя способ рекомендует.
– А ты, Маня, – Вера Глебовна интересуется, – Лиду Козлову давно ли видала? Не узнала бы ты ее! Очень уж располнела эта Лида. Буквально колобком катится по улицам.
– Давненько не видала, – Маня отвечает, – с прошлого году аж. А так уж и колобком?
– Сказочным, Маня, – Вера Глебовна уверяет, – ни рук, ни ножек не различишь. Будто по сусекам ее бабка с дедкой сготовили! Даже тебе до нее еще далековато пока.
А у Мани на этих словах лицо грустное сделалось.
А Вера Глебовна перемены не замечает. И про общих знакомых языком чешет. И у всех этих знакомых ожирение происходит. И в семьях большой непорядок творится. И чешет она языком, и чешет, и щечки втягивает, и улыбается Клеопатрой. А Маня уж ее и не слушает. И в окно поглядывает с большим нетерпением: где там рынок этот?
А потом вышли они на разных остановок из трамвая. Маня – крупы купить. А Вера Глебовна дальше поехала – к прудам ей, уток кормить и отвлекаться.
“Грымза, – Маня крупу выбирает и все размышляет, – одинокая эта Вера Глебовна. Ни котенка, ни ребенка у ей. Забот – полный нуль. А и что же? Головенка-т немытая! Волосешки-т сосулями виснут! Поехала, смотрите-ка, уток пугать!”.
Подумала так, купила продуктов себе Маня. И домой поехала. Но осадок от встречи с подружкой на душе нехороший зачем-то остался.
Ошибка
