Петина жена, Оля, работать не хотела категорически. Ребенку их, Артемию, уже шесть стукнуло, а она все дома прячется. Петю этот факт очень тревожил. И маму Петину беспокоил. И даже родителей Оли ситуация настораживала. Дитя-то ведь в детсаду с утра и до вечера. Чего это дома сидеть, будто тунеядка какая? Шла бы ты, Оля, работать, говорили ей все хором. Вон Артемий уже большой, уже не требуется твое постоянное присутствие в родных пенатах. Иди развивай свою женскую личность и зарабатывай денег хотя бы на коммуналку.
Свекровь Олина, Любовь Петровна, особенно в шоке пребывала. Обождите-ка, говорила свекровь. А чего это мой сын должен на горбу своем тетку половозрелую тащить всю жизнь? Он у меня тоже человек. На руки его посмотрите. Тонкие, как нитки. Потому что измождение. А Оля вон раздобрела, что квашня. Пусть уж на работу выходит, а не позорится. Брак – это союз равноправных людей, а не так, чтобы один на другом ехал. Мы вон с отцом всю жизнь вместе вкалывали, на равных. А Пете моему цаца досталась – дома она сидеть будет, глупостями развлекаться. Как к ним не зайду – все сериалы смотрит и семечки грызет. Меня аж, простите, с души воротит. И жалко мне сына своего до слез.
Развожусь с женой из-за детей. 10 лет брака коту под хвост
И Артемию даже Любовь Петровна начитывает порой: мамка вон твоя дома сидит, баклуши околачивает. У других вон матери какие бравые. Кто в космос, а кто и доктором на жизнь зарабатывает. Я всю жизнь главбухом проишачила. Такими родительницами гордиться дети должны – профессии полезные и дома не нахлебниками бока отъедают.
Артемий, душа наивная, придет, бывало, от бабушки и матери с порога в лоб звонко верещит: шли бы вы, мама, тоже работать. Чтобы дармоедом на папуле не сидеть и мне игрушки всякие покупать завлекательные.
А Оля все равно не хочет на службу, хоть и давление на нее оказывается. Как вспомнит эти лица коллег да начальников, эту дорогу до конторы своей – так сразу и не хочет.
Эх, Петя, говорит она. Куда ты меня, родной, выпихиваешь? Работа у меня нелепая и малоденежная. С утра и до вечера будут мне нерв поднимать клиенты да начальники всякие. Я там нанервничаюсь, накалюсь до белого состояния. Домой приползу – и на вас с Артемием полкана спущу, тут уж поверь мне. А дома будет все у нас неухоженно и грустно – макароны на обед и ужин, пол не мыт, ребенок сам себе предоставлен. Я усталой и больной все время сказываться начну. Понимаешь о чем я намек делаю? Ругаться, конечно, начнем остервенело. Может, и до драк дело доходить станет. И в итоге выдадут мне мою зарплату незначительную. Я с тех денег коммуналку оплачу, а все прочее на столовку, проезд и чулки себе растрачу. И надо вот оно тебе? Стоит ли гнать меня в полымя это? Подумай дважды.
От меня сбежал муж. Надоело, говорит, в свинарнике с тобой жить. Он вообще нормальный?
Петя все же артачится. Э…нет, говорит. Я уж подустал в одно лицо ипотеку выплачивать. В отпуске вон уже пять лет не был. На работе нервы одни и ответственность у меня. То командировки, то подработки, то вечеровки. Давление уже под двести и сердце пошаливает. Убиваюсь, чтобы концы с концами сводила семья. Но, признаюсь, устал я до озверения. И мы вот так не договаривались – что дома ты засидишься. Речь была лишь о том, что как Артемий в сад поступит, так ты и на заработки отправишься. А ты – нет, дома все трешься. Обман и паразитизм это, а не жизнь счастливой семьи. И финансы у нас летят будто в трубу: света не экономишь, воду льешь, картошку чистишь – кожуры срезаешь много. Маникюр делать ходишь. К доктору платному вон собираешься. Нет, не тяну я один все обеспечение.
Муж не хочет зарабатывать хорошо – рад копейкам. Что делать мне?
Оля сердится на такие диалоги. Дык, говорит, и не заводил бы семью тогда. Коли обеспечить немощен. Жил бы один, эгоистом и холостяком. Другие вон мужики жен своих из дому не выставляют. Берут их на содержание и еще культурными развлечениями веселят. И ребятишки у них дома носятся – развиты не по годам, все индиго. И быт прекрасный у тех семей. Женщины очаг поддерживают и настроение близким создают, а мужчины деньги приносят. Все правильно у них, как и миллионы лет назад в русской культуре. Чего тебе с моих копеек жалких? Толку от них нет, а проблем будет предостаточно. Поверь уж.
Хочу стать Настоящей женщиной. Сходила на женский тренинг
Тут и брат Пети подключается, Димон. Димон мужчина резкий и к церемониям не привык. Он и вовсе говорит: а не кормил бы ты ее, Петруша. Паек ей упраздни, так и вынужденно пойдет Оля твоя хлеб себе зарабатывать. А то ишь – уселась на шею, ноги свесила. Я таких женщин, которые иждивенцы, сразу вычисляю и гоню от себя сапогом.
Хороший муж обязан содержать. Мой гонит на работу! Не мужик?!
Олины родители против таких мер радикальных, конечно. Но и они сетуют. Мы, говорят, Оля, тебе образование дали хорошее – экономическое. Горбатились пять лет на твой институт, как два дурака. А ты дома сидишь – горшки чистишь. К чему институты оканчивать, коли горничной пристроилась? А Петр ежели к бабе другой сбежит? Или помрет – что тоже иногда случается? Кто вас с Артемием кормить станет? Мы уж дряхлые оба. Ты по профессии своей забыла все – никто тебя на работу не захочет брать. И останешься у корыта разбитого. А мы переживать будем все это.
Оля слушает, но свое делает – дома сидит, на работу идти не желает. Подруга ее Зоя вон пятнадцать лет дома находится – уют создает, в хоре поет, макраме делает и детишек пестует. Довольная жизнью женщина, а не лошадь загнанная. Глаза блестят, цвет лица здоровый. И с мужем у них идиллия потрясающая. И Зоя в сторону той работы чихает. И Оле советует чихать или же даже еще одного потомка родить – и тогда года три ее наверняка уж никто колупать не посмеет законно.
Вот так и живут. Будто на вулкане. Но ясно, что вот-вот рванет ситуация.
Ошибка
