Галя законной женой Василия являлась всего четыре месяца. Другие женщины с такой брачной выслугой еще летают в облаках от счастья и наслаждаются новизной положения.
А у Гали все было немного иначе.
Ее душу точил червь сомнения. Червь был крупным и настойчивым. Он грыз Галю не стесняясь, с завидным аппетитом. И душа ее была в неровных дырах, как листья черемухи, объеденные тлей.
А через дыры эти просматривалось только одно: замужество с Васей, возможно, ее досадная оплошность.
Но и была надежда на исправление Васи.
Пока же отношения их стремительно тухли. Причина тухлости была одна: муж ее Василий – жмот.
Мудрая Галина мама называла зятя скундыжником.
И Галя теперь видела перед собой не мужа Васю, а этого самого непонятного, но противного скундыжника.
Скундыжник скрупулезно подпихивал под себя добро и подозрительно, с прищуром, осматривался – не готовится ли кто его хозяйством воспользоваться, не тянет ли поганых рук к его сокровищам? В руках у скундыжника – колотушка. И если кто-то лапу все же тянул к добру – Василий по ней со вкусом шмякал: а ну – геть! Все мое.
Вы бы с таким мужчиной могли счастливый брак строить?
Вот и Галя уже вся изнемогала.
О том, что жених скуповат, она, конечно, всегда знала. Жадность очень сложно спрятать. Она топорщится из человека, как фурункул. Хоть чем прикрой – все равно видно.
Но Галя тогда искренне надеялась, что Василий, поставив в паспорт законную печать, станет совсем-совсем другим человеком. Переродится. Будет щедрым, а временами даже и расточительным. Начнет купать ее в подарках и внимании. Души не чаять в Гале.
До брака они встречались два с половиной года, но под одной крышей не жили. Мама Гали называла это некрасивым словом – путались.
Потому что против сожительства в Гале все воспитание восставало.
Без регистрации жила ее несчастная сестра Анжелика. Парень сестры, сожитель, расписываться в органах не рвался – пятый год получал задарма домашние ужины и постель. У них даже имелся совместный ребенок.
Сожитель все время ходил ходил с довольной мордой, а Анжелика с просящей.
Галя так не хотела, она хотела по-людски.
Встречались. Кафе и кино там. Молодая влюбленная пара. Жених везде доставал кошель и оплачивал досуг, не ерепенился. Хотя и сидел потом на киносеансе без особого настроения.
Любви к Василию у Гали – если как на духу – не возникло. Сердечко ее оставалось холодным к суженому непосредственно как к мужчине.
Страсть не забушевала, руки не тряслись мелкой любовной дрожью, щеки не алели. Галя смотрела на губы жениха и целовать их не хотелось.
Но зато Вася был верный. И не голодранец.
Он и внешне весь интересный – невысокий и крепкий, как молодой обабок. С большими руками и крепким затылком.
Упускать такого кадра станет только неумная женщина.
Василий, будучи в статусе жениха, тоже не был особо страстен. Встречались они один раз в неделю – по субботам. Вася вел ее в кафе на кофе с пирожными “Картошка”, а потом в кино на боевики. Культурная программа, теплое общение.
Изредка приглашал к себе в гости – в собственную двухкомнатную квартиру. Жилье у него было в новом доме, со свежим ремонтом, очень опрятное.
У себя дома Вася вел себя падишахом и хвастался люстрой “Орбита” на пульте управления.
Галя, конечно, охала и восторгалась – у нее люстры на пульте не имелось.
Наличие у Василия квартиры и люстры “Орбита” Галя оценивала очень положительно – их дети будут расти в атмосфере достатка и стабильности.
И машина у Васи была совсем не стыдная.
У Гали как-то однажды случился поклонник на побитых “Жигулях” четвертой модели – натерпелась. Когда они ехали в этом авто – хохотали до потери сознания даже неблагополучные семьи.
А вот Вася владел не сильно старой иномаркой.
Он был старше Гали на десять лет – мужику тридцать пять, состоявшийся в жизни, с серьезной материальной базой, работает, не пьет и не курит. Мечта любой девушки на выданье.
Галя со своей стороны предлагала молодость и красоту. А еще мечтала родить Васе здоровое потомство. Ему уже хотелось – все же возраст давил.
Сама Галя вышла из семьи очень среднего достатка. Жили они с мамой без особой роскоши. Не сногсшибательно. Домишко у них в собственности имелся крошечный – в одну комнату. И возраста он был немного преклонного. Домишко врос в землю по самые брови. Когда Галя утром пила чай за столом, то видела обувь прохожих на расстоянии полутора метров от своего носа.
Жилищем Гали жених немного брезговал – угощаться у них напрочь отказывался, сидел сиднем на самом краешке дивана. Оглядывал стены и потолок, потирал нос. Иногда пугался топота за окном.
Галина мама после визитов будущего зятя говорила, что Вася этот ягодицы свои морщит довольно-таки неуважительно. И что пусть уже определяется – либо женится на молодой и красивой невесте, либо заканчивает потолки этак снисходительно осматривать. А то уже даже порою хочется ему по сопатке садануть, чтобы потирал ее не за просто так.
Впрочем, маме Васиной Галя тоже не особо по душе пришлась. Та Галю называла голодранкой и не хотела видеть в родственниках. Так и говорила: исключительно через мой труп.
Но они поженились, со свадьбой и фатой.
Вася торжества не хотел, но пришлось – невеста молодая, нетронутая и красивая. Ей положено.
Сыграли обряд, правда, без шика – посидели тесным кругом в столовой рыбокомбината.
На этом рыбокомбинате трудилась свекровь – она и заправляла застольем.
Заправляла с довольно постным лицом, без огонька.
Мама Василия считала, что ее сын заслуживает большего. Чтобы невеста моложе, из уважаемой семьи и с приданым.
Она, к примеру, собственноручно выдала замуж старшую дочь Лидку и знала в этом деле толк. Своей Лидке они начали собирать приданое с первого класса средней школы.
Дары, принесенные родственниками и друзьями, расходов свадебных, к сожалению, не покрыли.
В ожидании первой брачной ночи Вася уселся на пол в комнате и начал азартно потрошить подарки и конверты.
Подарки от родственников Гали складывал в отдельную кучку. И была она, эта кучка, без особых амбиций. Будто даже сама себя стыдилась.
Получалось, что подарков со стороны невесты кот нарыдал: китайский чайник фирмы “Тюфаль”, куцый плед с героями детского мультика и шесть тысяч отечественных рублей.
Вася даже за голову схватился, плед и чайник ощупав. “Тюфаль” благоухал опасной для жизни пластмассой даже через коробку.
Со стороны Васи подношений молодой семье оказалась поболее – все качественное и пухлоконвертное.
Вася, любовно складывая деньги в аккуратную пачку, предупредил, что при разводе они поделят подарки в этих же самых пропорциях.
Пошутил так. Но Галя исподволь насторожилась.
Финансовый вопрос они, конечно, как люди взрослые, проработали заранее, до росписи.
Василий хотел чистых чувств, без примеси корысти. Чистых и искренних.
Он честно сообщил, что жить молодая семья будет по совести – с раздельным бюджетом.
Как супруги они скидываются на коммунальные услуги и питание строго в равных долях.
Личные причуды и досуг каждый теперь пусть оплачивает самостоятельно. Даже кинотеарты и газированную воду – все самостоятельно.
По Васиным подсчетам выходило, что за одни лишь киносеансы для Гали он за время женихачества почти пятнадцать тысяч отвалил. Как в трубу денежки.
И теперь ему справедливо хотелось нормальной компенсации – полноценных обедов и уважения в семье.
Содержание возможного наследника – тоже сугубо пополам будет обеспечиваться. Вдвоем докуку заводили, вдвоем и тянуть будут. В декрете ушлые жены деньги зарабатывают играючи – кто вяжет, кто аппликации клеит.
Сидеть на шее он, Василий, никому не позволит.
А то бывают такие женщины – выберут себе шею потолще и едут на ней в счастливое вдовье будущее. Будто кровососущие паразиты, а не трудоспособное население.
Таких женщин Василий презирал от души. Воротило его от них.
Квартира Васина, как выяснилось, была записана на маму. На жилплощадь его молодая жена рта открытым держать не могла. Прописывать супругу он тоже был не дурак – мало ли чего наши депутаты от безделья выкинут. Может, законные жилплощади по прописанным лицам делить при разводах затеют. В этой стране и такое возможно, поверьте.
И вот уже четыре месяца они жили любящими молодоженами.
Вводили семейные традиции – заимели график платежей и долговую книгу.
Вася строго по графику, пришпиленному к стене, вносил свою часть средств на продукты и квартирные платежи.
Если Галя финансы вовремя не сдавала, а мариновалась – супруг аккуратно ее поторапливал: нам скоро нечего будет жрать, Галина. И я устал слушать угрозы по отключению моей личной жилплощади от центральной канализации за твои личные долги. Вот отключат и будем к соседям проситься. Может вам с мамой это и привычно, но мне странно и унизительно.
Галя, конечно, старалась график блюсти. Но ее несколько смущал тот немаловажный факт, что муж Василий жрет, уж простите, как-то излишне. То есть, имеется явная несправедливость в пополнении бюджета. Жрет Вася обильно, а сдает с Галей на равных. И тут уж выбор был невелик: либо ей, Гале, тоже начать метать харчи в три своих горла, либо же поднять вопрос о сокращении ее доли в семейном бюджете.
Она выбрала второе – переесть Василия с непривычки было пока сложновато.
Муж, услышав о заявке на снижение, даже подпрыгнул. Как кот, которому неожиданно наступили на хвост. Подпрыгнул и заверещал, глаза выпучив.
Вася верещал, что вот если на то дело пошло, то он коммуналку оплачивать в равных долях тоже не нанимался! Вон у Гали косы до самой ее талии. Воды она на промывку этих волосий тратит раз в пятьсот больше, чем сам Вася на легкое ежедневное обтирание своей прически. Это ли есть справедливость? Это ли чистые чувства?
И света она, Галя, переводит немерено – повключает везде электричества и сидит. Как олигархиня какая недоделанная.
Он долго терпел, но у него наболело.
В тот вечер они срамословили до стыдной драки. Уснули даже в разных углах кровати.
И потом еще с месяц консенсуса искали.
Дулись и общались только перепиской в долговой книге.
По итогу решили, что Галя отныне платит треть коммуналки, а Василий пытается меньше жрать.
На светлый мужской февральский праздник Галя сделала супругу хороший подарок: купила ему набор приличного парфюма и носки.
Вася подарку отчего-то не сильно порадовался. Чего это, говорит, набрала тут? Как олигархиня какая недобитая.
Муж, как он признался, подарки не признавал принципиально.
Подарки таили в себе сразу две скрытые опасности – принуждали к вынужденной покупке чего-то в ответ, а также могли оставить без последних штанов – под давлением был риск прикупить чего-то серьезно дороже подаренного.
Мужской парфюм Вася сразу убрал на балкон – сказал, что это гадость и от него с этим парфюмом будет нести лесными клопами.
Носки муж надевал, но тоже со скрипом – синтетика, нога потеет, а там и до микоза рукой подать.
Потом случилась небольшая неприятность – Галя приболела затяжным насморком с кашлем. Денег на лекарств у нее не оказалось, все заработанное ушло на клоповий парфюм и микозные носки.
Галя бухала, как пес, занемогший племенным кашлем. И тонула в насморке. Страшное зрелище, поверьте.
Вася, вздыхая, проявил заботу – потому что в горе и в радости. И купил необходимых препаратов на свои кровные.
Но в долговую книгу все траты аккуратно внес и срок отдачи поставил суровый – без учета Галиного больничного.
И каждый день про эту задолженность супруге напоминал. Будто был он не любящим молодоженом, а чудищем из сказки про Варвару-красу: должооок помнишь?! И пальцем так еще неприятно помахивал.
А Галя сморкалась и точилась червем.
Она не могла понять наверняка: это уже конец браку или можно жить надеждой на пробуждение щедрости мужа?
А если все же конец, то последует закономерный развод. И Галя, прихватив подтекающий чайник и куцый плед, побредет к маме. И даже подаренных на свадьбу денег она назад не получит. Муж, добавив личные накопления, купил на эти средства диван-книжку. От дивана лично ее был только левый подлокотник.
Галя и с мамой, конечно, советовалась по непростой брачной ситуации.
Мама махала рукой: и думать, дитя, забудь. Вышла замуж – живи с мужем, строй семейное счастье. Скундыжник – это тебе не буйный алкаш с топором. Плавали, знаем. Как она, мама, соседям в глаза посмотрит? Только вот торжество отгремело, а дочь уж назад домой катится. Сразу подозрения пойдут – не за алкаша ведь с топором выдавали, а за положительного мужчину. Значит, в ней изъян, в Гале ее.
Сестра Анжелика настоятельно рекомендовала родить хотя бы одного малютку. Неужто Василий Галю в декрете без питания оставит? С пустыми грудями-то? С орущим от голода наследником? Не зверь ведь он, Василий.
А сама Галя четкого видения своего будущего пока не имела.
К маме ей совсем не желалось. Но и скундыжник поперек горла стоял. И червь точил.
Долговая их семейная тетрадь за четыре месяца превратилась в солидный гроссбух.
График платежей нарушался супругой уже неоднократно. Вася гневался на график, потрясал санкциями. Снова прикидывался чудищем из “Варвары-красы”.
Доступ к центральной канализации он обрезал ей в прошлом месяце, а сейчас затевал что-то явно недоброе: приволок зачем-то с десяток парафиновых свечей и настрогал лучины.
Но и теплилась предательская надежда – а вдруг это пробуждается щедрость? Вдруг романтический вечер и теплое мерцание глаз?
Ошибка
