Люся чувствовала себя от жизни уставшей. И еще страшной неудачницей: сорок лет бабе, а сама вон в обносках бродит и даже помады не имеет. И четверо прекрасных малышей на шее у нее ногами размахивают. И любимый муж ведет себя не по-джентльменски, а как-то совсем наоборот. Хотя вообще женщина она образованная, симпатичная и собеседник интересный.
А семья ее рушится – еле вон дышит уж. И выхода найти почти невозможно: куда не сверни – всюду драма.
В молодости с Люсей случилась цепь ошибок: вышла замуж за первого встречного и родила сына. В молодости люди часто ошибаются, это нормальная ситуация. Само собой, первый встречный оказался бабником и эгоистом. Развелись без терзаний. Но вот сын, Коля, конечно, остался: с детьми-то ведь не разводятся. Колю Люся воспитывала на пару с мамой своей. Жили обычной среднестатистической семьей: мама, бабушка и их малютка. Все работают, а по вечерам воспитывают крошку Николая. Так и жили несколько лет.
Но потом у Люси закрутилась личная жизнь – служебный роман. Анатолий был моложе на десять лет. Прекрасный блондин. Выгодно отличался от бабника – искренний, влюбленный и пах морским бризом. Долго добивался Люсю. Клялся в глубоком и чистом чувстве. Бил себя в грудь кулаком. Мне, говорил, плевать, что вы, Людмила Макаровна, начальница моя. Я на эти субординации вниманий не обращаю. Я в вас вижу сугубо ранимую и нежную женщину, что нуждается в моем мужском плече. Я готов опекать вас пожизненно. И дитя ваше, Николеньку, приму сыном родным. Будьте моей навеки. Дайте войти в вашу устоявшуюся жизнь и сделать ее еще краше.
И на коленях стоял долго. Конечно, пробрался в Люсино сердце и засел там милой занозой. Влюбилась она тогда не на шутку. Буквально дышать без Анатолия не могла. Просыпалась с именем его на устах и с ним же засыпала. Страсть там имелась безумная.
Поженились, все развивается прекрасно. Маму Люси отправили на дачу жить – в однушке тесновато представителям сразу нескольких поколений топтаться. Почти сразу же, конечно, еще ребеночка родили – девочку Тасю. Казалось бы, живи счастливой семьей и горя не ведай.
Но не все так просто. После рождения Таси молодой муж меняться вдруг начал. Люся в декрете сидит – финансы, само собой, солидно хромают. Анатолий и начал претензии по Коле выказывать: денег на этого ребенка много транжирится и внимания он оттяпывает излишне. Надоедает такое уже.
И на Колю раздражается.
От меня сбежал муж. Надоело, говорит, в свинарнике с тобой жить. Он вообще нормальный?
Люся, конечно, пути решения давай искать: мама ей с пенсии подкидывать на питание начала, сама Люся себе и лифчика нового не купит – экономит скромный бюджет. На Колю вот еще шикает. Не мельтеши, говорит, назойливо перед лицами взрослых людей. Займи себя тихими играми в углу.
Но лучше все равно не становилось. Тася по квартире шажочки первые делает. Коля мельтешит. А Анатолий будто вовсе сбрендил. Не могу, говорит, на Колю этого больше смотреть. Напоминает мне он, что был у тебя мужчина до меня какой-то. Что с прицепом ты мне досталась, если сказать правдиво. Родила ты от мужика постороннего мне, а воспитываю почему-то лично я. Есть в этом некая ошибочность порядка вещей. Выходит-то так: вам вершки были, а мне корешки скинули. Не могу более в нашем семейном доме видеть плод твоей прежней напрасной любви. Отдавай Колю бабушке в садоводство или вот бабнику своему свези. Иначе не видать нам семейного счастья. Хоть и горько мне все это сейчас произносить.
Люся в расстройствах. Бабник Колю приютить не хочет. У меня, говорит, новая семья уже сформирована и работы достаточно. Мне некогда с Николаем кувыркаться. А алименты я, как отец, честно плачу все до копейки. До свидания, Людмила, и всего вам доброго.
Бабушка, мама Люси, тоже упирается. Я, говорит, в садоводстве живу, девяносто километров от города. Как же я мальчонку в школу тягать буду ежеутренне? Автобусы ходят не особо здесь регулярно. И коммунальный уровень жилья оставляет желать лучшего.
Жена родила ребенка. И предложила мне выметаться из дома. Это гормоны?
Пока Люся семейный комфорт хоть как-то решает, Анатолий, как мужчина горячий, немного взбрыкнул. Арендовал себе жилье съемное и засел там. Хочешь, говорит, со мной счастливым браком жить, так и переезжай с Тасей ко мне на съемную и шикарную жилплощадь. Будем нормальной семьей благоденствовать. А нет – так и на себя пеняй.
Люся маму уговаривать кинулась. Бросай, говорит, свое садоводческое товарищество и езжай в благоустроенную однушку. Будешь с любимым внуком Николенькой единолично тут проживать. Все равно удобства у тебя на улице и “скорую” не дождешься в те дачи.
Бабушка, конечно, вернулась – внука Колю она обожала до потери пульса. Стали жить в таком режиме. Но хоть бабушка и вернулась, Люсю она к материнству все равно привлекает: а Коля ждет, а Коля скучает, приезжай первенца повоспитывать. Люся на два дома тогда разрывалась порой. А вскоре еще пополнение долгожданное в семье – двойняшки Аня да Ваня.
Люся с детьми дома сидит – с финансами совсем грустно, но на душе светло и спокойно. Но недолго эта гармония была, к сожалению.
Стал Анатолий остепеняться и немного позволять себе мужской тирании. Уж и на расстоянии Колей Люсю попрекает. Жила-жила, говорит, с каким-то мужчиной до меня. Не девушкой мне в супруги досталась. И дитя свое навязала. Молодость мою съела. Лучшие годы испохабила – парнем-то меня совсем зеленым загребла. Мне бы тогда, говорит, с юными девчонками романы легкие крутить, а я, стараниями твоими, плесневел при тетке возрастной. Не прощу никогда тебе украденную мою молодость! Я, когда жениться на тебе рвался, думал, ты взрослая и самостоятельная женщина. И фигуристая такая дамочка. А сейчас очень сожалею, что с тобой жизнь связал. Ты вон рассупонилась и только денег выпрашиваешь. Ещи и Коля вот. Нет, не надо мне этого всего. Буду жить так, как требует мой молодой еще организм: гусарить с женщинами и колобродить по ночам. А ты, если вдруг против нового семейного уклада, то иди и на развод пиши бумагу – алиментов с меня все равно нуль получишь, официально я не дурак трудится.
И уходит в ночь колобродить, и денег на Тасю, Аню да Ваню выдает мизерно.
А Люся затрудняется с дальнейшей семейной жизнью. Колю, конечно, винит в неудавшемся браке. И маму очень винит. Вот бы не дергала мама Люсю материнством, вот бы не касаться пока Коли вовсе, так бы все и утряслось постепенно. Анатолий бы прекратил ревновать и попрекать ее прошлым. Жили бы они настоящей и дружной семьей.
Сыну девятнадцать: женюсь и жить будем с вами. “Как-нибудь утрамбуемся”
Люся сейчас в глухую апатию скатилась. Выхода не видит из положения. Такая вот женская трагедия развернулась. И муж все еще любимый да родной, и средств на жизнь нет, и четверо на хрупкой ее шее теснятся.
