Вихровы взяли девочку из детского дома. Не потому, что у них там детей своих не было, вовсе нет. Своих ребят у них было целых трое. И все уже старшие школьники.
Просто вот так решили эти Вихровы. Взять ребенка и подарить ему другое детство. И другую жизнь в целом. И любить его, этого несчастного ребенка.
Девочка Алена очень приглянулась будущему папе Вихрову. Маленькая, лохматая, глаза огромные и печальные. А характер вполне боевой и задиристый. Будущий папа Алёны работал тренером в детской спортивной школе. И такие боевые и задиристые дети ему нравились. Они имели, что называется, спортивный характер.
Будущая мама Алёны тоже была под впечатлением. И этого унылого байкового платья с выцветшими утятами на девочке. И от стоптанных красных тапок с ободранными помпонами на носках. А ещё этот печальный взгляд из-под ресниц.
Родные дети Вихровых так на них не смотрели никогда. Вообще ни разу. Даже когда однажды Вихровы их всех троих, хором, с какой-то кишечной инфекцией в больнице вынужденно оставили, на излечение хвори.
Было невозможно не взять к себе домой печальную Алёну.
Она была похожа на осеннего воробышка. С неаккуратными перьями, холодными лапками и грядущей обреченностью в лёгких подпрыгиваниях на ноябрьском ветру.
Алёне, когда она появилась в семье Вихровых, было четыре года. Малышка, воробышек наш тощенький.
Была Алена родом из потомственной семьи алкоголиков. В родной Алениной семье крепко закладывали все. Бабушки и дедушки, юная Аленина мама и прочие родственники – близкие и дальние.
Возможно, и папа закладывал, но точно этого бы вам никто не сказал. Мама Алёны не могла бы вспомнить этого папу, хоть гипноз к ней применяй.
Сама Алена родных стен и лиц не знала. Юная мама оставила девочку в роддоме и никогда не пыталась ее потом найти.
В родовом гнезде Алёны, которого она никогда не видела, даже, простите, самого банального не было. Вот унитаза, например, не было. Коммуналку давно им всю отключили за неуплату. А этот самый ненужный уже унитаз Аленин дедушка вынес к подъезду. И использовал его как стул. Сидел на этом своем седалище и покуривал вонючие папироски. А если вдруг драка, то и тут унитаз сгодится деду – им хорошо приложить можно врага. Основательно так воздействовать на неприятельскую телесную оболочку.
Вихровы, оформляя удочерение, в общих чертах знали из какой семьи их Алена-воробышек. Но от этого знания им было ее ещё больше жалко, ещё сильнее хотелось обогреть и залюбить.
Папа Федя Алёну обожал. Учил на лыжах ее кататься. И на коньках учил. И просто на санках ее возил. Алена сидела барыней в одеяле – ехала, свесив руку с санок и загребая снег.
И на велосипеде ее учил. И в поход брал. И в лес. И на реку. И машину чинить даже учил.
Мама Лена даже немного ревновала. Родные дети уже подросли и зажили своей личной жизнью, но раньше-то, раньше, Федя с ними так и не возился.
По окончанию первого класса выяснилось, что делать Алёну второклассницей учительница решительно не собирается. Не успевает ребенок ваш, Федор Иваныч. Не соображает с нужной скоростью. Читает вот плохо. На уроках может петухом вдруг начать кричать или по партам бегать.
Оставили Алену “второй раз в первый класс”. Алена, кстати, не печалилась вовсе. Ходила по дому и распевала радостно: “Первоклаааасник, первоклаааасник, у тебяяя сегодня праздник…”
Папа Вихров с Алёной занимается, читать умоляет, задачи на счётных палочках разжёвывает. Мама Вихрова не умоляет, не разжёвывает, а ругает Алёну – громко, охрипшим от возмущения и гнева голосом.
Родные Вихровские дети все умненькие были ж – все по институтам разбежались. И маме Лене дико, что вот иначе бывает. И не знает она, мама Лена, что с этим всем делать.
Алена же смотрит своими печальными глазами на папу Федю, изподтишка плюет бумагой в маму Лену. Выводит пальчиком на запотевшем оконном стекле “Ленка афца”.
Первый класс снова на одни “двойки” Алена их заканчивает. Хотя нет, по физкультуре у нее твердая “четыре” вышла. Но идти в третий раз в первый класс уже просто неприлично.
Во второй класс Алёну отправили в коррекционную школу уже. Вихровым стыдно это. Не тянут они ребенка, не справляются. Не по Сеньке шапка. Не по Аленке школьная программа. Не по Вихровским зубам девочка-воробышек.
И вот Алёне девять. Она уже не совсем воробышек. Ругается матом, лупит одноклассников, ворует, ворует, ворует и врёт. Врала Алена самозабвенно и беспричинно.
Даже если врать нужды не было, все равно врала.
Если Алёну спрашивали заберёт ли ее мама из школы, девочка, грустно глядя на носки обуви, шептала, что вряд ли. Что мама пьяная до синевы с прошлой недели еще. Пропила мама все-все денежки. И нет у нее копеечки на троллейбус. Доехать до школы и Алёну забрать. Поэтому нет-нет, никто не не заберёт.
В поликлинике Алена, глядя большими и честными глазами в очки педиатра, еле слышно шептала, что дома ее часто бьют по голове всякими подзатыльниками и на ночь в шею на балкон гонят спать.
Ещё Алена любила по подъезду ходить, “в гости”. Стучала к соседям и просить еду или “немного денежек”.
Вихровы как-то почти одновременно стали дергаными и нервными людьми.
Шло время. Алёну водили в психологам. Те разводили руками – ребенку тринадцать, поздно исправлять, ищите общий язык, любите изо всех сил, показывайте любовь каждую минуту, вы, небось, ее мало любите, не родная ж.
Тем более болен и ранен ребенок, чего вы хотите, уважаемые родители. Хорошо хоть не пьет. И по подвалам не шарашится.
В четырнадцать Алена Вихрова начала пить. И шарашиться по подвалам. Пить дешёвый портвейн в весёлых подвальных компаниях. И в одиночестве, дома на кухне. Курила на балконе в открытую, никого не стеснялась. Деньги на вредные привычки крала в автобусах, школе, гостях. И у Вихровых тоже крала, по карманам рейды устраивала.
Мама Вихрова металась, как всполошенная кура. Ругала Алёну. Упрашивала Алёну. Не замечала ее. Давала подзатыльников. Везла на курорт. Вела беседы по душам. Закрывала дома. Водила в школу за руку. Бросила работу и сидела с ней за партой. Папа Вихров тащил Алёну в лес, поход, на речку. Алена отказывалась тащиться и убегала в свои подвальные хмельные будни.
Потом случилось ужасное. Какой-то парень, напившись на этих их подвальных собраниях, на Алёну набросился с мужским интересом.
А Алена его потом через месяц выследила и тяжкие телесные нанесла. С применением холодного оружия. Парень пьян был до состояния ветоши, а Алена хотела мести. И вот так все и случилось.
Вихровы как-то одновременно почти поседели. И дома у них было пыльно, пусто и горестно. И пахло корвалолом. И папа Федя не бегал больше в лес и на речку, его вообще не видно стало. Он себя очень винил. Проморгал девочку, не уберёг воробышка.
А Алёну тем временем судили. И срок ей светил, с учётом всех обстоятельств, года три. Но сидеть Алёне не пришлось. Выяснилось, что она уже прилично беременна. И освободили Аленку прямо в зале суда.
Вскоре у Алены родился сын. Через три года появится и дочка еще.
Папа Федя, к сожалению, этого уже не видит. Он ещё во время судов от сердечного приступа умер. Переживал сильно.
Алена Вихрова не работает. Не учится. Занимается детьми и в одиночестве смолит свои сигарки на балконе. По подвалам больше не носится, конечно. Сына Федей назвала.
Ошибка
