У деда с бабкой слишком большая квартира. Пришли к ним на постой. Ч.2

У деда с бабкой слишком большая квартира. Пришли к ним на постой. Ч.2 post thumbnail image

В назначенный день пошли Зина с Петей с визитом к родственникам. Петр “Дунькину радость” в кульке тащит, Зина – небольшую авоську с вещами первой необходимости. И пальто клетчатое с цигейковым воротом на плечиках у ней еще небрежно накинуто – хоть и на улице бабье лето никак не уймется. Взмокла Зина под пальтишком, но сопит и терпит.

– Манто на крючок первым делом определю, – так Зина приговаривает все, – будто бы оно тут всю жизнь болталось. Пусть-ка привыкают старые к новым жильцам. Тут ведь главное – приручение аккуратное провести. Осторожно, значится, в квартирку проникаем и беседуем о самочувствиях. Далее чаю проследуем выпить. А там уж и трамвай последний отчалит. Мы и заночуем под предлогом. Вы, Петя, сразу обзовитесь моим законным супругом. Так прямо меня и кличьте постоянно: “жена, жена!”. Оттого это, что дедка с бабкой блуду идеологией не понимают. Деготь из комоду достанут – меня им обольют. И перьями поверх сыпанут. Плавали – знаем. А ежели свидетельство о браке начнут требовать – делайте глупый вид. Будто вы не понимаете человеческой речи.

– Это нам сущие пустяки, – Петя обещает, – но смущает меня один небольшой момент. Фамилие-то у вас девичье в паспорте указано. А вдруг дотумкают?

– Вы, Петя, хоть и любимый мой человек, – Зина отвечает, – и жить без вас я отказываюсь решительно – но порой уж такие глупости несете. Сами-ка поразмышляйте: какой нынче век на дворе? Женщины наши освободились от рабства кухонного и фамилие свое личное при брачной процедуре запросто оставляют. И мы таковские. А задача проста – в жилплощадь эту зубами буквально впиться. Будто мы с вами – цепной пес Дозор, а площадь – штанина жулика, который у Дозора из-под носа добро хозяйское вынести намерение имеет. Понимаете?

– Понимаем, – Петя головой машет, – Дозором вгрызаемся в метры эти. И ни пяди площади не отдаем.

Бабка Муся дверь открыла не сразу. Часа два под дверью влюбленные толклись. Скреблись, звонили, шипели в скважину замочную приветственные слова. А потом открыла вдруг бабка. И неожиданно гостям обрадовалась. Зину в лоб целует, а Пете лапку свою сует для лобызаний. И дед Митя вышел – кряхтит будто радостно. Но там и не разберешь сильно.

Дочь привела жениха. А он – Квазимодо. Как пережить такое?

Сразу, конечно, на стулья все рядком уселись. Бабка Муся лицо горестное сделала и беседовать начала.

– Эге, значит, – шамкает бабка, – здоровьечко мое нынче безвозвратно пошатнулось. Встану спозаранку – и не соображу уж зачем. На завод давно не надобно, ребяты малые ложками на скамье не стучат. Лежи себе колодой – а нет: глазья уже блюдцами. И сразу мысли про прошлое в голове моей вертятся. Будто калейдоскоп какой. Вот я в церковно-приходской школе девочкой на ноге одной верчусь. А вот уже в колхозе тружусь. И так мне там жить не хочется, в колхозе-то. А потом – заводской гудок в голове гудит. И не понимаю я – на завод бежать или на ноге вертеться? Потом, конечно, в бочину что-то давить начинает. А потом – в грудину. Кости вот еще скрипят громко. Не живите, девки, до моих лет! Нет в этом ни малейшей радости.

Петя в этом момент глаза очень сочувственные делает. И даже всхлипывает. И отменно у него такое выходит – любой бы в сочувствии уверился.

– Мы, баб Мусь, – Зина юбкой слезы утирает, – не девки вовсе. Вот я, Зинаида, внучка твоя любимая. А это мой супруг законный – Петр Макарович. Мы с ним молодожены. И пришли попроведовать вас. Нанести, так сказать, родственный визитик.

– За визитик благодарствую сердечно, – бабка Муся говорит, – очень нам такое внимание родственников симпатизирует. Но вы, милаи, дальше рассказ слушайте. Я вам сейчас длинно повествовать стану про Митрия Осиповича самочувствие. У него там целый букет хворей отрос.

– Может, чаю выпьем, – Петя аккуратно интересуется, – смочим, так сказать, горлы.

Муж все время сравнивал меня со своей мамой. Блины, говорил, у тебя не такие дырчатые. Не вынесла боли

– Чаю у нас, – бабка Муся жалким голосом тянет, – к сожалению, в домохозяйстве не имеется. Пенсия-то копеечная. На чай не выкроишь. Дед вон сходит во двор – коры какой наколупает. С ней и чаевничаем. Такое вы, Петр Макарыч, пить станете ли?

– Стану как миленький, – Петя клянется. И на Зину глазом косит – все ли верно он делает. Зина ему мигает одобрительно: правильно, мол, все изображаете.

И все на кухню тогда прошли. Дед Митя из карману чего-то вынул – махорки или коры – кто же там разберет. Бабка Муся кипятка добавила. Сидят, из кружек шумно потягивают. Душевная такая атмосфера наметилась.

– А мы, баб Мусь, – Зина ласково говорит, – никуда и не торопимся. Готовы про хвори слушать хоть бы и до полуночи. Нам такое очень уж интересно. Лучше любого кина про хвори слушать.

И Петя снова глаза свои делает. И бабке Мусе шальку на плечах заботливо поправляет.

– Ну, слушайте, девки, тогда, – бабка улыбается, – я долго рассказывать стану. Деду Мите с год уж воздуху маловато. Все нудит, болезный: давай, мол, Муся, продадим данную хибару за бесценок. И возьмем избушку какую в чистом поле. Там воздух чистейший. А тут – давят на меня стены и потолки. Вскочит еще, глаза шальные. Окна и двери все нараспашку сделает. Пусть и январский мороз трещит. В окошко бороду высунет – и дышит. Я валенки молча натяну, зипун запахну. И сижу себе, трясусь. Так до утра и колдобимся. Не радость это, старость когда.

– Вам, мабуть, – Петя голос подает, – одиноко в хибаре-то. Оттого и ночами представления закатываете. А было бы тут народу погуще – и жилось бы веселее.

Познакомилась с мужчиной. А он пропал после свидания. Причина оказалась обидной

Бабка Муся на Петю поглядела внимательно. И призналась.

– Дык, Петр Макарович, пробовали у нас молодые пожить уж. Тоже вот такие нахлебники заявлялись давеча. Седьмая вода на киселе. Но более недели не сдюжили эти молодые. Спать-то мы с дедом в семь вечера укладываемся. Чуть закат намечается – мы уж и на постелях зеваем да чешемся. И тут, чур, нас не тревожить. От малейшего шороху просыпаемся. Только кто шелохнется – тут и продираем глаза. А коли проснулись мы – так и молодым с нами на кухню идти следовало. Воспоминания про юность ушедшую нашу слушать. А коли, допустим, не пойдешь слушать, поленишься – спать там хочешь или еще чего приспичило – так получай у нас гипертонический криз во всей красе. И тогда уж до утра с нами вошкайся. Отваживайся и ноги уксусной эссенцией протирай.

Петя тут макушку царапать себе начал.

– А ежели мне, допустим, – говорит он, – на работу с утра бежать требуется? А я и не спавши вроде.

– А это нас, – бабка Муся отвечает, – решительно не касается. Давление наше под твой рабочий график подстраиваться не станет. И вот я к чему это еще говорю-то…В семь вечера – как мы с Митрием Осиповичем спать намерились – дверь входная в жилплощадь запирается с внутреннеей стороны. Заперлись и дрыхнем. Те молодые-то не всегда успевали в дверь до урочного часу протиснуться. Выйду я на балкон – время себе на хронометре отмечу. И наблюдаю картину: бегут эти молодые сломя головы, запинаются, падают, людей пихают. К семи норовят в дом успеть попасть. И не успевали, конечно, как правило. И хоть и жаль их немного – а режим прежде всего. Дед дверь подопрет – и все тут. И разговор у нас короткий получается. Эти молодожены, почитай, всю неделю на площадке лестничной и прожили. А вы пейте-ка чай, Петр Макарович, не стесняйтесь, дорогой наш зятек.

Петя тут грустный зачем-то сделался. И на Зину не смотрит, не интересуется – все ли верно он изображает.

– Мне, – Петя говорит, – в удобства очень требуется.

И выскользнул за дверь. И вот пять минут его нет. И десять минут. И полчаса уж Петр отсутствует. Зина уже, конечно, переживать начала – в уборную стучать, кричать “супруг, супруг, откройте”. Но только вот Пети там не оказалось – сбежал он без прощания, по-английски. Кулек с “Дунькиной радостью” прихватил и был таков.

Утаила от мужа небольшую правду. А после свадьбы он мне вывалил все свои секреты. Бежала, теряя тапки

Бабка Зина руками всплеснула.

– Вдругорядь, – говорит, – сбежал, Зинаида, твой кадр. Хилого, однако, мужика ты выбрала в наизаконные мужья.

И пошла себе фикус поливать.

Ошибка

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Related Post

дочь не хочет замуж

Дочь не хочет замуж. Ей почти тридцать. Как до нее достучаться? Ч.2Дочь не хочет замуж. Ей почти тридцать. Как до нее достучаться? Ч.2

Помочь найти мужа для любимой дочери – задача сложная, но вполне выполнимая для заботливых материнских рук. Холостой мужик – не белый трюфель. Ищется успешно любой мотивированной женщиной. Клара Сергеевна четко

жена тиран

Моя жена – немного тиран. Сталкивались? Как пережить?Моя жена – немного тиран. Сталкивались? Как пережить?

У Пети супруга Зина имелась. Очень энергичная женщина. И такая эмоциональная, будто из жаркой Бразилии была происхождением. Хотя на самом деле родом Зина – из села Ухово. Петя супругу свою

Зареклась у дочери на огороде работать. Ни морковки не дали. Больно и обидноЗареклась у дочери на огороде работать. Ни морковки не дали. Больно и обидно

Тамаре Тимофеевне шестьдесят пять стукнуло. И все бы ничего, но ноги у неё болели все безжалостнее с каждым днем. Настолько истязали ее конечности, что даже пришлось дачу свою любимую продавать.