Создать нового человека
Екатерина II мечтала о “новой породе” женщин. Такая женщина была бы полезна государству и семье – она гуманна, в меру образована, способна воспитывать детей в согласии с идеалами века Просвещения.
Смольный институт благородных девиц был, собственно, призван стать кузницей таких женщин.
Планировалось, что девочка в совсем нежном возрасте – шести лет – будет “изыматься” из невежественной домашней среды. В течение двенадцати лет специально обученные люди будут из нее “лепить” нового человека.
По готовности, в восемнадцать лет, институтку вернут домой – облагороженную воспитанием и новыми знаниями.
Изначально предполагалось, что поступить в заведение могут только дворянки, но позднее доступ туда получили представительницы и прочих сословий (кроме, конечно же, крепостных).
Со временем про “просвещение” все успешно забыли.
Зато в заведении утвердились казарменные порядки, муштра и чисто формальное обучение. Изначально уровень обучения был приближен к гимназическому, позже он серьезно снизился – даже экзамены были сущей фикцией.
Суровая жизнь институтки
Отправляя дочь в Смольный, родители давали письменное обещание, что ребенка раньше положенного срока домой возвращать не станут.
Как правило, дальнейшие встречи воспитанниц с родственниками были редки и администрацией не поощрялись.
Отныне общение девочки с семьей сводилось к переписке. При этом все письма (и входящие, и исходящие) подвергались строжайшей цензуре.
Жалобы на жизнь, страдания по дому и домашним осуждались.
Такой отрыв от родственников объяснялся изначально требованием максимально оградить юную душу от дурного влияния семьи, с ее привычным невежеством и потаканием детским “порокам”.
Смолянки воспитывались в атмосфере муштры и жесткости.
Высшая добродетель – покорность девочки преподавателям, администрации. Строгое соблюдение многочисленных правил и норм. Шуметь, задавать вопросы, высказывать свое мнение строжайше запрещалось.
Водили воспитанниц в столовую или церковь всегда колонной, парами. Гуляли они также парами и только во дворе. Непременно под контролем классной дамы.
Для учениц была предусмотрена форменная одежда. Цвет ее и фасон зависели от возраста девочки. Младших наряжали в коричневое платье – по цвету одежды их называли “кофейницами” или “кофульками”. Среднее звено носило синее платье. Самые старшие – в белом.
Цвет одежды символизировал уровень взращивания “новой породы”. Коричневое платье – цвет грязный, близкий к земле. Белый же цвет означал близкое превращение девушки в “образец женского сердца и ума”.
Бытовые условия заведения были довольно суровыми: скудное питание, холод в классах и спальнях (9-16 градусов), жесткие матрасы, ранние подъемы, молитвы и зубрежка уроков.
Классные дамы – женщины незамужние, бездетные, возрастом, как правило, за сорок. К сантиментам они не были расположены, с ученицами, даже маленькими, не церемонились.
Мужчины-преподаватели – большая редкость. Брали обычно пожилых, женатых, желательно с каким-либо физическим дефектом. Брали очень неохотно.
Публичные унижения
Сами девочки называли друг друга “мовешками” или “парфетками”.
Парфетки (от parfete – «совершенная, безукоризненная») – девочки послушные, ладящие с преподавателями и классными дамами, примерные смолянки. Парфеток не любили – они часто “наушничали” и иными способами выслуживались перед классными дамами.
Мовешки (от mauvaise — «дурная») – девочки, которые правилам подчиняться не желали. Дерзкие девочки, нарушающие дисциплину.
Розгами девочек – “мовешек” не наказывали. Но пинки, оплеухи и затрещины вполне практиковались. Особенно в отношении младшего звена.
Еды институток за всевозможные проступки не лишали. Но заставляли есть стоя, за отдельным “черным столом”. Принимать пищу стоя считалось неприличным – так делали только порицаемые обществом женщины. Поэтому воспитанницы, в страхе быть осмеянными, часто оставались голодными.
Одно из самых стыдных наказаний – лишиться форменного передника. Его снимали совсем или заменяли передником тиковым. Тиковый передник (из грубой ткани) называли “постыдным капотом”. Одежду из тиковой ткани носили только простолюдины.
Тем, кто позволял небрежность в одежде, могли нацепить на платье рваный чулок. И выставить неопрятную “мовешку” на всеобщее обозрение.
Феномен обожания
У смолянок было принято кого-либо обожать. Вероятно, это было связано с закрытостью учреждения, многолетней варкой учениц в собственном соку. Изливать чувства им было попросту не на кого. Поэтому обожали то красивую старшеклассницу, то учителя (пусть пожилого и неказистого), а то и священника. Непременно полагались и страдания – съесть кусок мыла, выпить уксусной воды в терзаниях по недоступному объекту.
Особое обожание – императору и его семье. Каждый визит высочайшей особы становился грандиозным событием. Детали этого визита обсуждались месяцами. Со стола, за которым обедал император, собирались и бережно хранились кусочки еды. Если вдруг девушкам чудом доставался платок государя, то его делили по-братски на части и носили эти талисманы у сердца – обожали.
По итогу своего обучения выпускницы Смольного, безусловно, приобретали хорошие манеры, эрудицию. Умели танцевать и музицировать. Но уровень преподавания в заведении стремительно падал. Все, что не требовалось будущей хорошей жене и матери, отсекалось. Общения с внешним миром у воспитанниц Смольного института практически не было. Девочки, покидая стены учебного заведения, о жизни знали крайне мало. Неудивительно, что “институтками” начали называть барышень экзальтированных, к жизни неприспособленных, мало понимающих бытовую сторону жизни.
