В молодой семье Норушкиных ссора вышла нешуточная. В ту ссору и родственники с обеих сторон вовлеклись даже. И обиделись все друг на друга в итоге страшно. С месяц потом еще в молчанку играли.
Причина ссоры была основательная – выбор имени для будущего наследника. Врач, рассматривая содержимое живота беременной, уважительно протянул: “Знатный у вас, мамаша, мужик получился. Очень знатный живчик такой у вас нарисовался…”.
И как только узнали Норушкины, что ожидается мальчик, так все у них и началось.
Будущий счастливый отец, Василий, сразу выскочил:
– А давайте назовем наследника Юриком. Так моего батю звать. Очень прекрасное имя. Так и Гагарина вон звали. Будем с Юриком на рыбалку гонять и в футбол пинаться. Эх, заживем.
Оля, будущая заботливая мать, в ответ, конечно, немного поморщилась. Юриком ему. Ишь. А держите-ка карманы шире. Свекор, если откровенно, был человеком посредственным. Выпивал и в гараже все своем прятался от бытовой суеты. Приходил домой пьяненький, виновато в пол все глядел. Покашливал в мятую кепку. Будто он щенок беспородный, сожравший лучшие хозяйские опорки. Свекровь, принюхавшись едва, супруга полотенцем кухонным охаживать начинала. Те еще сцены.
Свекор на Юрика только молча губами пожевал. И в сторону гаража покосился. Но было заметно, что предложение сына ему приятно.
А свекровь к Юрику равнодушна оказалась, хоть так и звали ее родного мужа. Тю, говорит, Юрик. И полотенце в руках тискает. Назовите-ка, говорит, мальца в честь моего папы дорогого, Николая Николаевича. Вот уж был человечище! Таких сейчас и не выпускают. А Коля – имя очень замечательное для любого новорожденного. И этот ваш ребенок, быть может, станет на папу моего смахивать. Будет славный, рыжеватый блондин и чистейшей души человек. Почетные грамоты с завода каждый год папенька мой носил пачками. И с часами швейцарскими его на пенсию даже выпроваживали. Золото, а не человек был.
И свекровь прослезилась.
Но и Николай будущей матери Оле тоже не по сердцу. Коля, ишь. Держите карманы шире. В детстве у них во дворе жил уже один такой Коля. Был соплив и замурзан, как трубочист. Дети обзывали его обидно – Соплежуем. И хотя Коля Соплежуй сейчас был вполне нормальным мужчиной – водителем автобуса и семьянином – называть дитя Колей не хотелось. Ассоциативный ряд и с этим не поборешься.
Своего еще одного рожайте, советовала Оля на все это растроганной свекрови. Вам чуть за сорок всего. Рожай – не хочу. И назовите младенца вашим Колей. Пусть будет рыжим и с грамотами. А я уж сама имя выберу. Я уж не совсем легкомысленная дитя в честь покойного называть. Дурная это привычка. И вы тут человек посторонний, по большому счету. Не вмешивались бы в нашу молодую семью, не навязывались.
Свекровь после этих слов оскорбление чувствовала. И убегала в другую комнату вся в слезах. И муж Вася обижался будто маленький. Не уважаешь ты, Оля, мою родову, говорил. К маме вон без почтения. Колю не хочешь. И Юрика тоже забраковала, хотя отец мой ничего дурного тебе не причинил. Давай уж тогда хоть в честь моего лучшего школьного друга назовем – Вовчиком. Я, в конечном итоге, отец тут. И имею право слова. Вовчик вообще-то был хороший парень и мог когда-то на целых пять метров харчком харкнуть.
Харчком харкнуть, кричала ему Оля. В своем ли ты уме, муж Вася? Мне твои друзья-лоботрясы не нужны и близь. Я лично дитя это ношу под сердцем. Мне его еще на свет производить. Мучения испытывать и ночей потом не досыпать. А ты мне Вовчиков посторонних пихаешь. Постыдился бы заикаться. И маму свою уйми – по шкафам пыль вон вынюхивать побежала, небось.
Сестра мужа, хоть ее и не спрашивали, тут же со своим предложением вылезла. Назовите, говорит, племяша моего любимого Властимиром. Очень уж мужественное имя. Воспитается этот племяш настоящим мужчиной. Я-то вон как за Вальку Кошкина замуж вышла, так лиха и хлебнула. Все ноет и стонет Валька мой – ни единого мужского поступка от него не получила за десять лет семейной жизни. А Властимир – совсем иное дело. С таким именем можно в мэры или даже в губернаторы области пробовать. Как корабль назовешь, так он и того.
Оля и тут ерепенится несогласная. Какой еще Властимир, говорит. У тебя самой вон уже Остромысл и Могута подрастают. Куда тут еще Властимира рожать? Имя, я считаю, международное для младенца надо брать. С прицелом дальним чтобы. Назову-ка я наследника Джонни или вот даже Гектором. Вдруг эмигрировать по экономическим обстоятельствам дитя пожелает? Очень уж мы ему этими Вовчиками или Могутами подсуропим в тех заграницах. Спасибо-то он нам точно не вымолвит.
И Оля бровки хмурила. Ишь, подсуропливать новорожденному вздумали.
Тут папа Оли выступает. Погоди, говорит, доча, сына Копенгагенами всякими называть. Есть и простые советские имена – Сережа или вот Леонид Ильич. Не хватало нам еще языки на иностранный манер коверкать! Давайте, говорит, свою культуру для потомков сохраним.
А мама Олина на него руками машет. Не слушайте его, говорит. Постеснялся бы с предложениями соваться. Сама вон дочь пусть имя новорожденному выдумывает, поскольку она родная ему мать. Путь хоть Гекторами, хоть Вольфгангами называет. Я-то уж помню, как мне ты все Тоську навязывал. Давай, говорил, ребенка Тоськой наречем. А Тоськой-то полюбовницу твою звали! Скажешь, не было?!
Папа Олин на Тоську смущался и отмахивался. Неумные женщины здесь собрались, говорил. Я про культуру им, они мне про Тоську припоминают.
Так вот все в итоге и переругались.
А у Оли в положенный срок дочка родилась. Девочка, то есть. Очень пригожий ребенок. И назвала ее Оля просто и хорошо – Леночка Норушкина.
Ошибка
