В одной семье, Мишкины их фамилия была, вопрос квартирный крайне удачно разрешался. Хорошо уж так все устраивалось, что жить бы и радоваться. И самим Мишкиным, и маменьке их, Авдотье Борисовне. И поначалу все, действительно, улыбались. Но, как водится во многих любящих семьях, недолго музыка мажорная играла.
А дело было так.
Мишкины – Петя с Верочкой – владели небольшой однушкой. Эта простая жилплощадь – наследство молодой супруги. Этаж десятый, балкона не имелось сроду. Но сторона солнечная, тепло и сухо. Жить можно. Главное, чтобы лифт без затяжных перебоев работал. И Петя с Верочкой там были довольно счастливы.
А вскоре у этих молодоженов родились детишки – сразу целая двойня. Дети симпатичные, хоть и крикливые. И как детишки на свет выскочили, так сразу Мишкиным в однушке стало буквально невыносимо. Дети шороху задавали круглосуточно. То у одного газики, то у другого зубики. Потом местами меняются. И тесно еще – всюду вещички их небольшие, и ванночки, и горшки, слюнявчики всякие и резиновые утята. В крошечной прихожей коляска с колесами громоздится. Теснота такая, что яблоку негде упасть. Петя с Верочкой даже ссориться немного начали. Но оно и понятно – ни сна, ни отдыха в такой кутерьме. И укрыться негде.
А бабушка этих прекрасных детей – и она же мать Петина – с предложением выступила.
– Давай-ка, Петя, – сказала она как-то за чаепитием, – с семьей ты перебирайся в мою квартиру. Там аж три комнаты имеется. Очень вам будет сподручно воспитывать новорожденных. И ты выспишься. А то смотреть страшно – вон синяки под глазами. Ходишь и за стены держишься. Мне, как матери, тяжко видеть ребенка в таком состоянии. Верочка-то хоть днем вздремнет, а ты такой возможности не имеешь. А мне и в одной комнате будет терпимо. Покамест так поживем, а там, глядишь, как-то решится вопрос. Или же ты начнешь получку человеческую получать – и на расширение однушки двинешься, или я к праотцам отправлюсь. И тогда наследство тебе отойдет. Поживем, как говорится, и увидим.
И вот они обменялись жильем. Молодые Мишкины сразу довольными сделались – Петя спит в отдельной комнате. И вообще простор сплошной, хоть еще детишек пяток рожай. Хотя Верочка на пяток не соглашалась – ей имеющихся ребят за глаза было. А детишки растут себе – уже ходят даже и в книжки пальчиками тычут. Различают маму с папой, Авдотью Борисовну уговаривают сказочку про серого волка рассказать.
Но вот на этом прекрасном моменте начали разные нюансы проявляться. Стала Авдотья Борисовна в гости к молодой семье приходить постоянно. Ранее лишь изредка заскакивала – чаю в воскресенье выпить. И ладно бы с двойней возилась в этих гостях – это уж и пускай бы. Но нет – она другим занималась. Ходила по жилью и причитала в полный голос.
– Ох, обои-то все мне подрали, – причитала она, – а тут вот ковер испачкали. Будто Мамай прошелся! Фикус сгубили! Ламбрекен развалили! Варвары! И стекла всюду заляпаны. И краны в ванной не блестят – сплошной известковый налет. А там вон таракан рыжий пробежал. А плита-то! Такие плиты я, Верочка, только в неблагополучных семьях видывала. Ой, а как мне тут жить-то потом? Ай, не могу – душа млеет. Я же такие авгиевы конюшни ни в жись не разгребу. Вот же впустила на свою голову! Вот же делай добрые дела! И кастрюльки не хватай – они мне как память дороги и для украшения стоят. Благодарности от тебя я, конечно, и не ждала, но такого безобразия тоже не мечтала видеть.
И такая картина чуть не ежедневно. Придет, осмотрит интерьер – и за сердце хвататься.
А как-то Мишкины ковер со стены стянули. Старомодно, подумали, и пыль лишняя. В тот день у Авдотьи Борисовны криз приключился. Кричала на весь квартал. Заставила ковер вернуть и больше к нему не прикасаться никогда.
В другой раз маменька Петина племянника деревенского привела – пожить. К себе в однушку-то не поведешь. И отправила недоросля к молодой семье.
– Не стесняйся, – сказала недорослю на прощание, – и будь как дома. Квартира эта моя личная. Я в ней главная хозяйка. Живи в свое удовольствие. Мы с твоей матушкой в юности крепко дружились.
И племянник на два года заселился. А потом еще и любимую девушку привел – ей тоже жить негде оказалось.
Так и мыкались. Племянник с девушкой за стенкой и Авдотья Борисовна с визитами на пороге. И Верочка однажды взвыла на такое положение вещей. Свекровь ходит чуть не ежедневно, гостей приводит, племянников селит. Кастрюли трогать запрещает. А она, Верочка, будто и никто в доме этом. Будто хвост поросячий. И с Авдотьей поругалась даже в пух и прах. И потребовала у мужа Пети срочным образом жильем меняться обратно. Пусть и тесно, зато хозяйка будет. А Петя против выступил.
– Я, – сердился Петя, – не нанимался жертвовать комфортом жизни из-за бабьих глупостей. Ну, племянник за стеной. И что с того – он мне родственник и шумит несильно. Маменька приходит? Так это ее жилье личное. И много тут милых ее сердцу мелочей. А у меня работа нервная, с людьми. И в однушке балаган будет – хуже сегодняшнего. Как мы жить станем? Дети у нас шебутные, графика не имеют, по потолкам ходят, обои дерут. Спать, опять же, негде. Валетом валяться придется. Ох, нет. И не упрашивай. Другие бы “спасибо” сказали, а ты нос кривишь. Нет в тебе благодарности.
А Верочке что делать? Собрала двойню – и на десятый этаж к себе обратно заехала. В родные пенаты. Авдотья Борисовна съехала, конечно. Племянника с девушкой его выселила первым делом. И как-то все утряслось в итоге. Но Мишкины развелись – взаимных обид слишком много образовалось.
Ошибка
